Аспект дьявола

– Что раньше было в этом месте? – спросил Вацлав Бартош.

Виктор привел полицейских в комнату для сеансов, и они с любопытством оглядывались. Толстые стены, высокие своды потолка с деревянными балками, кушетка для пациента, обшитая темной кожей, новейший магнитофон на столе…

– Скорее всего здесь хранили продукты или зерно. Если верить легенде, в этой башне был замурован Ян Черное Сердце. Должно быть, где-то за стенами покоятся его останки. Из любопытства я пытался найти потайную дверь, но у меня ничего не вышло. Башня упирается в скалу, которая возвышается за замком, маловероятно, что там есть какие-то ходы.

– Вы уверены? Учитывая бесчинства Кожаного Фартука в Праге, думаю, можно понять мое беспокойство…

– Уверен, – кивнул Виктор. – В любом случае, отсюда не так-то просто добраться до Праги, особенно если нет денег и подходящей одежды.

– А что насчет сообщника снаружи? – спросил Смолак.

– Нет, исключено. Мы находимся далеко от цивилизации, а местные жители избегают замка из-за его темной истории и нынешних обитателей. – Виктор терпеливо улыбнулся, но вдруг вспомнил о глаголическом послании. Он решил не посвящать гостей в такие подробности, посмотрел на часы и произнес: – Боюсь, мне придется попросить вас, господа, занять отведенные вам места. – Он указал на два складных металлических стула у стены. – При приглушенном свете вы будете вне поля зрения Доминика. Я должен попросить вас хранить молчание. Важно, чтобы он не знал о присутствии кого-либо, кроме меня. Это особенно касается вас, доктор Бартош. Если ваш брат узнает, что вы здесь, у него может возникнуть желание пообщаться с вами, а не со мной.

– Понимаю, – кивнул медик.

Виктор подождал, пока они сядут, и проверил оборудование. Переживания по поводу Филипа отступили. В конце концов, его подозрения основывались на интуиции и совпадениях. А под описание Кожаного Фартука мог подойти любой человек, у которого есть темное пальто и шляпа, что признает и сам полицейский.

Все происходило как обычно: санитары привели Доминика Бартоша, пристегнули его к кушетке, Виктор включил магнитофон, сделал инъекцию и дождался, пока лекарства подействуют.

Правда, на этот раз он снизил дозу наркотического коктейля. Если Бартош проявит персонализированную форму аспекта дьявола, как это случилось с Зелены, Виктор хотел, чтобы пациент находился под его исключительным контролем.

Отвечая на вопросы доктора, Доминик Бартош говорил тихо и неторопливо. Он подтвердил свое имя, место рождения и рассказал в подробностях о своих ранних годах, проведенных вместе с любимым и любящим братом-близнецом.

– Вы знаете, почему вы здесь? В этой клинике? – спросил Виктор.

– Из-за моих экспериментов. Из-за объектов, которые я использовал, чтобы сформулировать и доказать свою теорию трансмерных резонансов.

– Вы имеете в виду людей, которых вы убили?

– Я имею в виду квантовых путешественников. Темных оборотней, которых я отправил в другое измерение.

– Но вы понимаете, что убили их? Что они мертвы?

– Мертвы? – Ученый задумчиво нахмурился. – Вопрос вот в чем: действительно ли они мертвы или просто переместились?

Виктор сделал паузу.

– Вы были ученым?

– Квантовым физиком, да. Я ученый, я был и остаюсь исследователем Вселенной, ее механики. Невозможно удовлетворить свое любопытство, доктор. Запрашивающий ум не увядает в заключении, он просто приспосабливает область своего исследования к меньшему сегменту Вселенной.

– Вы говорите о теории межпространственного резонанса. Возможно, позже вы сможете объяснить ее мне, как непрофессионалу.

– Но вы профессионал, доктор Косарек, – возразил Доминик. – Вы исследователь в области, которая однажды будет неразрывно связана с моей. Однажды квантовая механика мозга будет признана: суперпозиции, запутанность, многомерная бесконечность человеческого разума.

– Давайте начнем с начала, профессор, – мягко произнес Виктор. – Давайте вернемся к тому, с чего все это началось.

– Что именно началось?

– Ваша вера в науку. Когда начались ваши видения, – сказал Виктор. – Когда вы начали убивать.

4

– Полагаю, все началось, когда я покинул Карлов университет, – сказал Бартош. – Там пытались убедить меня, что это просто срыв, вызванный переутомлением, но это не так. Это было разочарование, я просто не мог решить задачу, которую поставила передо мной теория. Я ощущал это физически, как зуд в голове, как зернистость в мозгу. Я знал, что ответ лежит в пределах досягаемости, это было мучительно: не понимать, в каком направлении двигаться дальше, чтобы достигнуть результата.

Мои исследования никогда бы не завершились, останься я в университете, поэтому я принял решение уйти в продолжительный творческий отпуск. Я переехал в Кутну-Гору, туда, где вырос с братом.