Аспекты православной эзотерики – «Бесы»!

«Блаженному Савве (Освященного) был тридцать пятый год от роду, когда он поселился в пустыне один, упражняясь в посте и непрестанных молитвах и соделывая ум свой чистым зеркалом божественных предметов. Тогда диавол начал строить против него козни. Однажды в полночь, когда святой после трудов спал на земле, диавол обратился в множество змей и скорпионов и, приблизившись к Савве, хотел устрашить его. Он же тотчас встал на молитву, произнося слова псалма Давидова: “Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем… на аспида и василиска наступишь”. При сих словах бес со своими ужасами тотчас исчез. Через несколько дней диавол обратился в страшного льва и кинулся на святого, как бы желая его съесть; бросаясь, он пятился назад, опять бросался и опять пятился назад. Видя, что зверь то бросается, то отступает, преподобный сказал ему:

— Если у тебя есть от Бога власть съесть меня, то чего же ты пятишься назад? Если же — нет, то зачем ты трудишься понапрасну? Ибо силою Христа моего я осилю тебя, лев!

И тотчас бес, явившийся в зверином виде, отбежал с позором. С этих пор Бог покорил Савве всех зверей и змей, и стал он ходить между ними, как между кроткими овцами…

В конце великого поста, когда святой ночью стоял на молитве об очищении сего места от гнездившихся в нем нечистых духов, бесы вдруг начали против него последнюю и самую страшную борьбу: многое множество их явилось, — как обыкновенно являются они, в образах зверей, гадов, птиц, — и напало на святого с громким криком; казалось, вся гора тряслась. Но святой ни мало не испугался, а продолжал молиться Богу».

У Кастанеды об этих же, по своему характеру, нападениях:

«Я взглянул наверх. На меня смотрел незнакомый человек… У него было длинное лицо, и вся левая сторона его головы была покрыта какой-то болячкой или экземой. Его глаза дико горели, рот был полуоткрыт. На нём был какой-то странный костюм… Он долгое время стоял, глядя на нас и как бы ожидая, чтобы наброситься на нас и разорвать в клочья. Такая ярость была в его глазах. Это была не ненависть или жестокость, скорее — животное желание растерзать. Я больше не мог выдерживать напряжения…»

(из кн. 4, ч. 3, гл. 3, с. 268–269.)

«Прежде чем дон Хуан успел что-либо ответить, чудовищный человек… со змеиным шипением двинулся к дону Хуану, готовый разорвать его в клочья, и испугал его настолько, что тот упал в обморок»

(из кн. 8, гл. 3, с. 62–63).