Аспекты визуальности художественной литературы

Нельзя не заметить, что различия между комедией, драмой и трагедией сказываются на визуальном характере этих художественных миров. Действия нередко разворачиваются вокруг обычных людей и в соответствующей бытовой обстановке. Это задаёт соответствующие этой обстановке визуальные атрибуты мира. Часто противоречия, составляющие содержание драмы, развиваются внутри семьи, на фоне любовных отношений или в духовном мире человека, находящегося в разладе с собой и обществом. Во многом исход событий драмы зависит от самого человека. Даже если персонаж гибнет, это становится результатом его собственного выбора. Рассмотрим, в какой степени интерьеры в драме связаны с действием, внешним и внутренним миром героя.

В трагедии «Король Лир» интерьерам не уделяется никакого внимания пространственные локализации обозначены предельно обобщённо: замок Реганы, замок Гонерильи, шалаш, открытая местность, военная палатка, темница. В трагедии Софокла «Антигона» есть только указание, что действие происходит перед царским дворцом в Фивах, больше каких-то подробностей пространства не приводится, кроме упоминания священного алтаря в храме и могильного склепа, куда ведут Антигону. Внутреннее убранство помещений не показано читающему. В трагедии Эсхила «Семеро против Фив» также отсутствует интерьер. Упоминается городская площадь, дворец, городские ворота, доспехи воинов. Художественная задача реализуется без визуальных подробностей внутреннего пространства. В трагикомедии Корнеля «Сид» несмотря на то, что действие происходит как на открытых пространствах, так и внутри дворца, в покоях Инфанты, покоях Химены, нет описания обстановки.

В пьесе Бернарда Шоу «Цезарь и Клеопатра» действие происходит как на открытой местности, так и внутри дворца, и некоторые элементы обстановки иногда фигурируют, но их очень немного. Упоминается трон во дворце, кресло царя и превращение римлянами небольшого треножника в стул для Цезаря:

«Руфий, оглядываясь по сторонам, замечает в углу изображение бога Ра, которое представляет собой сидящего человека с соколиной головой. Перед этим изображением стоит бронзовый треножник размером с табуретку, на нем курится фимиам. Руфий, с находчивостью римлянина и свойственным ему равнодушием к чужеземным суевериям, быстро хватает треножник, стряхивает курения, сдувает пепел и ставит его позади Цезаря, почти посредине зала» [Шоу, 1969. С.254].

На понимание изображённых действий здесь скорее работает отсутствие любой другой мебели и неслучайно единственным подобием стула оказывается предмет необходимый для религиозного почитания. Превращение предмета, служившего проявлением почитания бога Ра, в стул — это перевод религиозных функций в бытовые. Жест, означающий не только равнодушие и неуважение к святыням Египта, но и отражающий прагматичный взгляд на мир, который показывает, что римлянин живёт здесь и сейчас, а гнев богов и загробная жизнь лежат за пределами его насущных потребностей. Если бы в изображённом пространстве присутствовали другие скамьи, стулья, места для сидения, то необходимость разрушать подставку для фимиама естественным образом стала бы исключена. Поэтому указанная пустота в интерьере как раз необходима для действия пьесы. Разрушение священных мест и алтарей могло бы стать просто актом грубого захватнического поведения нападающих воинов, но здесь важна именно мотивированность поступка простой и бытовой необходимостью. В захвате римлянами власти в Египте не доходит до безжалостной и открытой войны, всё происходит «цивилизованно» посредством переговоров, но главным аргументом в них является как раз вооружённая римская армия, способная в любую минуту пойти на штурм этого дворца. Данный тип интерьера, в котором нет другой мебели кроме царского трона и священного изображения Ра, способствует реализации этого намёка на неравенство военных сил. Никто в этой ситуации не посмел возразить Руфию и тем более — Цезарю.

В основном в этой пьесе преобладают описания внешности героев, одежды и открытой местности с видом на остров Фарос. Также в ремарке описан накрытый стол на кровле дворца:

«Стол накрыт на кровле дворца: туда-то и поднимается Руфий, ему предшествует величественный придворный с жезлом; сзади идет раб и несет на руках инкрустированный табурет. Преодолев бесчисленные ступени, они наконец вступают под внушительную колоннаду кровли. Легкие занавеси протянуты между северными и восточными колоннами, дабы смягчить жар лучей заходящего солнца. Придворный подводит Руфия к одному из этих затененных мест. Шнур от занавесей висит между колоннами» [Шоу, 1969. С.301].