Аспирра: таланты Мудреца

Жизнь, признаться, довольно странная штука. Непредсказуемая и хаотичная. Кого-то она наставляет на путь приключений, отправляет в походы или за бескрайние моря. Лепит героев и воинов, затачивая их характер о сложности и острые скалы реальности, а кому-то просто дарит очаг, любимое увлечение и пару детишек в тихой гавани, что зовется семьей.

Но мне не повезло ни на одном из этих поприщ: героем стать по некоторым причинам не удалось, а для создания семьи, возможно, нужно больше самоотверженности, усидчивости и терпения, которыми богат не каждый – попытки не увенчались успехом. И работа моя ничуть не легче бакалейщика, лавочника, кузнеца или грузчика в порту. Я торгую сведениями и слухами, продаю чужие тайны, оберегая собственные. Это грязное дело, постыдное и темное, однако блеск золотых аланцев способен заставить тебя делать все что угодно. Поначалу это забавляло: любая информация – это власть, которая может открыть все нужные тебе двери. Но потом, спустя годы, это резко наскучило: истории стали повторяться, а денег за сведения платили все меньше. И если раньше мне доводилось работать на богатых лордов и приезжих воинов, у которых золотых монет было больше, чем у нынешнего наместника города, то теперь ко мне приходят либо расстроенные брошенные мужья, либо безутешные жены, желающие знать, с какой портовой шлюхой спит их спутник жизни.

Последние пять лет были подобны Пасти Бездны. Город ветшал и старел. Порт пустел, прилавки рынка становились все беднее, а рожи горожан – бледнее и грустнее. Было ли дело в том, что где-то на юге гремит война, никто не знал. Но мне-то довелось прознать, что нашему селению грядет конец и без войны. Ведь это вам не перепутье между торговыми островами. Это самый крайний город Стармора – Кайшен, откуда до ближайшего торгового тракта дней шесть галопом на кобыле без отдыха и сна.

Так мы и жили, несчастные кайшенцы: кто-то уезжал, бросая свои пожитки, кто-то прыгал на редкие проплывающие мимо корабли, мигом забывая про родных и домочадцев. Герои или безумцы?

И этот день, увы, также не отличался от всех предыдущих: подслушав все необходимое под дверью погрязшего в долгах торговца картинами и передав информацию заказчику, я нырнула в местную портовую таверну – единственное место для увеселения, оставшееся в Кайшене, где все еще подавали теплый хмельной мед.

Едва дверь открылась, с ног меня сразу сбила вонючая смесь пота, дешевого парфюма, мочи, табака и хмеля. К сожалению, к этому быстро привыкаешь. Вошла в полумрак, скинула капюшон куртки и, не осматриваясь по сторонам, уселась возле прилавка. Старый Сарос быстро признал меня и, молча улыбнувшись, плеснул мне медовухи.

– Все так, как ты любишь.

Мелкие морщинки собрались вокруг глаз старика, хозяина местной харчевни.

Я кивнула ему в ответ, притянув к себе кружку:

– Спасибо, дедуля. – И медный аланец упал ему в ладонь.

Невпопад играли местные музыканты, скрипела скрипка. Кто-то танцевал возле дальней стены, а кто-то спал на столе, хапнув лишку. Шум и гам, скрип половиц и топот ног, масляные лампы и расплывшиеся свечи. Проститутки и пьяные рыбаки, вернувшиеся в город с закатом солнца с уловом, который теперь разгружали где-то на складах. Кайшен – маленький город, и потому, поневоле, прожив не один десяток лет в его плену, начинаешь узнавать горожан в лицо. Вон там, где молодой парнишка заснул лицом в стол, расселся плотник Греймор, пригревший полуголую танцовщицу на своих коленях. Наверно, забыл, как его жена просила моей помощи пару лет назад. Чуть поодаль, слившись в танце, плясали Вилс и Кселла – кухарка при дворе наместника. Первый менял баб каждый вечер, вторая – решила пуститься во все тяжкие после того, как выяснилось, что муж спит с ее старшей дочерью.

Грязь, грязь и еще раз грязь. Кайшен был очернен и проклят. Счастье здесь сомнительно, как и то, что в медовуху не добавляют ослиную мочу.

Где-то в темном углу проститутки окучивали Аслана, примерного семьянина, работягу и отца пятерых детей, а за столом, сидя в одиночестве, уже который вечер хмельным горем упивалась Минна, несчастная мать, потерявшая в море единственного сына.

– Тоска. – Оглянувшись, я облизнула потрескавшиеся губы и вновь прильнула к практически опустевшей кружке.

– И как вы вообще здесь живете? – поинтересовался голос из-за спины.

Я обернулась, и меня, признаться, несколько обескуражило совершенно незнакомое лицо. Кинув медный аланец на прилавок, незнакомец сел возле меня и жестом указал старику Саросу на бочонок с хмельной брагой.

– Редко к нам приплывают издалека, – заметила я, изучая взглядом драный серый камзол собеседника и его самого.