Ассасин

В самом деле? Я подавила приступ раздражения. Может, он неправильно понял? Ведь там должна быть просьба о помощи — она сама так говорила.

— Не может быть.

— Может! Прочитайте.

Вопреки собственным принципам не читать чужие письма я приняла листок; мои глаза забегали по строчкам.

«Мой дорогой Герберт. Моя жизнь повернулась странно, и я разминулась с госпожой Удачей. Мне бы очень хотелось увидеть вас и попрощаться с вами лично, но боюсь, уже ничего не сумею изменить — встреча нам не суждена. Помните, что вы всегда были моим самым близким другом, и я благодарна за все то, что вы для меня сделали: за каждое слово, каждую минуту, каждый жест. Я буду помнить вашу любовь и заботу всегда. Вечно. Прощайте. Искренне ваша, Нисса».

Герберт плакал, а я старалась не выказать эмоций, хотя внутри меня бушевал пожар.

«Что ты сделала, Нисса?! Ты погнала меня через половину Уровня, чтобы выразить кому-то свою благодарность? Сказать, что будешь помнить про любовь? Это было так важно?»

Может, для нее это было важно, вот только я все это время верила, что спасаю ее. А оказалось, что не спасала, а лишь передавала прощальное послание.

Горько, обидно.

Паршиво.

Поехала бы я в Минбург, если бы знала содержание письма? Нет, скорее всего, отправила бы его почтой и сэкономила бы себе дни жизни.

Но Нисса не знала про ловушку, а я не знала про содержание — зачем теперь корить себя или ее? Однако в этот момент у меня на душе стало почти так же пусто, как в тот день, когда Линдер объявил приговор, — хотелось растирать по щекам слезы вместе с Гербертом.

И еще почему-то хотелось извиниться перед ним, хотя я не была ни в чем виноватой.

«Что же ты сдалась так быстро? Я ведь верила, что еду за помощью, верила, что смогу тебе помочь. А ты… опустила руки».

Имела ли я право винить ее? Наверное, нет. Никого не имела — ни себя, ни ее, ни плачущего Герберта. Он тоже надеялся увидеть ее живой, получить хорошую весть, но…

— Простите, — прошептала я тихо, но он лишь махнул рукой. — Я не хотела. Я не знала…

К чему теперь слова? Весь этот путь, черт его дери…

Скверно.

Я поднялась с кресла, поставила стакан на стол и вышла в коридор. Обулась, прикрыла за собой дверь, прищурилась от солнца.

Обратно. В Канн.

На меня вдруг накатила такая злость, что я едва не врезала кулаком в стену. Ну бывает же, что так крутит жизнь! За что, спрашивается?! Почему?

Хотелось кричать, хотелось освободить эмоции, хотелось избавиться от разъедающего душу разочарования. Все зря, ядрись оно провались, все зря.

Кое-как разжав скрючившиеся от ярости пальцы, я сошла с крыльца и зашагала к машине.

Пребывая в странном настроении — смеси беспросветной злости, отчаяния и боли, — я как сумасшедшая неслась по ночному шоссе.

За что я боролась все это время? Эта записка стала для меня символом, талисманом грядущей свободы и справедливости. И пусть я не знала, за что была осуждена Нисса, мне было плевать, потому что у меня было главное — цель. Цель, которая вела тонким лучиком среди беспросветного мрака, которая заставила временно забыть о собственном несчастье, которая помогала выживать.

Корпус.

Корпус, ты все-таки убил нас всех. И тех, кто жил в тебе долгое время, и тех, кто лишь на мгновение прикоснулся к твоим гнилым стенам. Почему Нисса перестала бороться? Когда это случилось? Могла ли я помочь ей? Изменить ход ее мыслей, не позволить дойти до такого…

Корпус. Это ненавистное слово пульсировало в голове алым светом, и мне вдруг показалось, что я снова слышу его противный свистящий голос у себя в голове.

«Да провались ты!»

И я со всей силы ударила ладонью по рулю.

Дорога резко вильнула под колесами, натужно скрипнули колодки, «бьюик» выровнялся с трудом; я рисковала — справа зиял обрыв. Секундой позже на полной скорости вошла в поворот. Теперь я не смотрела на знаки, мне было все равно, куда выведет меня ночная лента дорожного полотна. Какая разница, приеду ли я в Канн или так и останусь затерянной посреди этого чужого для меня мира, где нет ни одного человека, который бы ждал, верил и любил меня?

«Нет, это не Корпус, — вдруг подумалось мне, — это ты, Рен. Именно ты сделал мою жизнь такой, какая она есть сейчас. Это ты убил Ниссу и Эдварда, ты скомкал множество чужих судеб, это ты заставил колеса судьбы вращаться в угодную тебе сторону, не заботясь о чувствах и переживаниях других людей. Это из-за тебя плакал Герберт. Я тебя ненавижу, слышишь? Ненавижу!»