Ассасин

– Это, конечно, так, – сказал он. – Но ты забываешь, что дела Аллаха всегда совершенны и прекрасны. Послать герою огромную гурию – это совершенное и прекрасное дело. А швырнуть ему в награду тюфяк с соломой – нет. Такое больше похоже на поступки земных правителей. И потом, это для какого-нибудь рыночного торговца есть разница между ценой тюфяка и ценой гурии. Для Аллаха же разницы нет, ибо перед ним все одинаково ничтожно.

Алаудин опять объяснил все так ясно, что вопросов не осталось. Правда, через несколько дней после этого разговора Али пришла в голову смутная мысль, которую ему трудно было даже сформулировать до конца.

«Если Аллах действительно пошлет мне не только эту огромную гурию, но и желание этой гурией воспользоваться, – думал он, – смогу ли я вместить такой дар? Ведь сейчас мне и думать противно о такой огромной женщине. У нее, наверно, громче урчит в животе, чем шумит река под моим окном. В ее коже будут такие поры, что в любую из них я смогу провалиться вместе с лошадью. А ее сосцы будут похожи на курганы в степи. Сложно представить человека, способного польститься на такое. Если мне этого захочется, значит, моя душа будет волшебно изменена. Но если моя душа будет волшебно изменена, буду ли это по-прежнему я или уже совсем другой человек?»

Этот вопрос не давал Али покоя.

«Наверно, другой, – думал он, – потому что я сам такого не захочу совершенно точно. Выходит, награду получу тоже не я, а кто-то другой? Аллах создаст на моем месте другого человека, а меня… Меня уничтожит без следа? Но это будет несправедливо, а Всевышний справедлив…»

Али вспомнил о шербете, который он пил перед визитом в рай. А потом вспомнил руку Алаудина со сверкающими кольцами, и ее тень на стене.

«Может быть, – думал он, – в раю мне тоже дадут особого снадобья, только сильнее, чем в лепешке, и с иным действием? Ведь тень должна быть подобна предмету. Если тень ключа от рая – это какая-то микстура, значит, и сам ключ от рая – это нечто похожее?»

Подумав, Али решил, что последняя версия – самая правдоподобная. Ведь под действием райского шербета у него действительно появлялись желания, которых не было в обычном состоянии. Например, ему очень хотелось сладкого – но при этом он оставался самим собой. В раю вполне могли быть и такие сорта шербета, которые сделали бы соблазнительной огромную гурию…

Сомнения постепенно отступили. И это было хорошо, потому что Али ждало новое убийство, а идти на смерть и терзаться сомнениями – это, как известно, удел неверных. Себе Али такого точно не пожелал бы.

Следующее задание сильно отличалось от первого.

Али должен был поразить генуэзского олигарха, заключенного в латинской крепости. Это был ростовщик, которого обвинили в ереси, колдовстве и растлении малолетних мальчиков. Ждали гонца от Святого Престола с указом, разрешающим дело, – по общему мнению, пленника должны были освободить, поскольку он был чрезвычайно богат и лично финансировал крусаду. Говорили, что под стражу его взяли только для того, чтобы выжать из него побольше золота: он вряд ли мог быть замешан в ереси или колдовстве, так как мало интересовался духовными вопросами. Ну а растление малолетних мальчиков никогда не считалось чем-то предосудительным для ростовщика.

Алаудин хотел убить пленника, надеясь, что христиане начнут обвинять в этом друг друга и погрязнут в распрях. Но Али незачем было вникать во все детали. Он получил два катара, волшебную лепешку и маленький железный арбалет с десятком смазанных ядом стрел.

– Сто гурий, – улыбнулся Алаудин, вручая ему круглый колчан. – Если ни разу не промахнешься.

На колчане была кожаная петля, которая позволяла повесить его под мышку, спрятав под одеждой. Арбалет и ножи были укреплены в пришитых к плащу карманах. Волшебная лепешка, завернутая в кусок чистой ткани, лежала у Али в сумке – по виду она ничем не отличалась от тех, что продаются на любом базаре.

– Съешь ее за два-три часа до схватки, – сказал Алаудин. – Когда почувствуешь, что рай готов принять тебя, выступай, и в твоем сердце не будет страха перед битвой.

Али знал по опыту: слова «в твоем сердце не будет страха перед битвой» означают не то, что битва перестанет быть страшной, а то, что все остальное сделается ничуть не менее жутким, и не будет особой разницы, чем именно заниматься. Но он ничего не сказал.

Путешествие к цели прошло без приключений.

Плащ Али походил на наряд пилигрима, поэтому он без труда проник во двор крепости, где содержался генуэзец – там был устроен небольшой рынок, и весь день шла торговля. Но подступиться к башне, где содержался пленник, Али не смог – у входа постоянно дежурила охрана. Перебить столько воинов одному человеку было невозможно.