Assassin's Creed. Ересь

– Сдаемся! – кричали англичане с ужасным грубым акцентом, бросали оружие и поднимали руки. – Сдаемся!

Стоя на гребне бульвара, который несколько часов назад казался неприступным, Жанна Дева кричала:

– Солдаты Франции! Город наш!

Прошло много времени, прежде чем Жанна и Габриэль смогли вернуться в дом Буше. Там ее рану промыли и наложили повязку из мягкой ткани. После чего ей и ее свите подали ростбиф в вине. Рядом с Жанной за столом сидели два ее герольда, освобожденные в Турели. Вместе с ними из английского плена освободили многих французов.

Габриэлю стало известно, что, пока армия атаковала Турели со стороны бульвара, храбрые жители Орлеана пошли в атаку с северной стороны, они перебросили несколько бревен и труб водостока через разрушенные пролеты моста и по ним устремились к форту. Среди перепуганных насмерть англичан были такие, что клялись, будто видели наступавшего на них самого архангела Михаила с сонмом ангелов. Когда об этом спросили Жанну, она буднично ответила, что архангел Михаил не появлялся на поле битвы, но, несомненно, Господь был на стороне французов.

По приказу Жанны заранее припасли брандер – барку, которую нагрузили смолой, паклей, хворостом и другими горючими материалами, – и, когда англичане обратились в бегство и столпились на узком подъемном мосту, соединявшем форт с берегом, французы подожгли и пустили брандер вниз по течению. Ударившись о деревянный настил, брандер поджег его. Уильям Гласдейл в этот момент был на подъемном мосту, он упал в воду и пошел ко дну под тяжестью своих доспехов – как и предсказывала Жанна, он отправился к Богу.

Люди ликовали – Жанна в ту ночь вернулась в город по наскоро сооруженному мосту, – но радость омрачалась смертью, пожаром, смрадом горелой плоти, криками умирающих, которым помогали избавиться от мучений коротким взмахом боевого топора или метко пущенной стрелой.

Габриэль застал Жанну за грустными раздумьями, и ему было тяжело видеть ее такой. Девушка вяло ковырялась в тарелке, когда почувствовала на себе его взгляд и обернулась. Лицо у нее было усталое, осунувшееся, растерянное и лишь слегка озаренное ее удивительным светом.

– Война – это невыносимая жестокость, даже если она ведется во имя Бога, – тихо произнесла Жанна. – Моя душа болит за всех, кто лишился сегодня жизни. Если бы только они сдались… – Ее голос оборвался. – Мы захватили Турели, но осада Орлеана еще не снята. Посмотрим, что день грядущий нам готовит.

Воскресенье, 8 мая 1429 г.

Спящая Жанна была похожа на обычную девочку.

Ее лицо не излучало света, не горело вдохновением, не сияло улыбкой, по нему не текли горькие слезы. Это было просто лицо спящей юной девушки, которой не дашь и семнадцати.

Вчера они одержали великую победу, но путь к ней отнял у Жанны много сил, как физических, так и душевных. И сейчас Габриэль смотрел на нее и очень не хотел ее будить. «Придет день, – подумал он, – и Бог не призовет тебя вершить Его волю на земле, и ты снова станешь простой девушкой. Без меча Эдема, без знамени, без доспехов, крови и криков ужасной бойни. Ты будешь просто самой собой».

– Жанна, – ласково позвал Габриэль, – англичане закопошились.

Несколько минут назад они заметили движение на английской стороне. Их враги организованным порядком стекались со всех бульваров, до которых французы еще не добрались.

Жанна мгновенно распахнула свои синие глаза, в которых покой смешался с тревогой, и, как всегда, Габриэль был поражен их чистотой и глубиной. Спавшая рядом с ней Флер сонно заморгала и что-то пробормотала.

– Где? – не успев толком проснуться, спросила Жанна.

Габриэль рассказал. Она позвала оруженосцев, которые помогли им облачиться в доспехи.

Флер, ломая руки, стояла и с тревогой наблюдала за их поспешными сборами, ее красивое лицо выражало растерянность.

– Я ни на что не гожусь, – пробормотала она. – Как бы я хотела отправиться с вами! – Она порывисто поцеловала Жанну и Габриэля в щеку. – Я знаю, Господь сохранит вас обоих, – сказала она на прощание.

Жанна с Габриэлем пешком перешли Орлеанский мост. Когда они вошли в палатку капитана на противоположном берегу Луары, то застали Дюнуа, Ла Гира, Жиля де Рэ и еще нескольких человек за жарким спором.

– Что происходит? – строго спросила Жанна.

– Раздери нас черт, если бы мы знали, – ответил Ла Гир.

– Не ругайся, – оборвала его Жанна, но без злости или раздражения и перевела взгляд на Орлеанского бастарда.

– Они строем двигаются на запад, – сказал Дюнуа. – Возможно, планируют объединить силы и нанести решающий удар…

Габриэль знал, что обе стороны за два дня потеряли многих людей. Одна атака может унести еще несколько сот, и тогда англичане могут одержать верх.

– Сегодня воскресенье, – сказала Жанна. – И я говорю, что мы не будем нападать первыми.

– Что? – возмутился де Рэ. – Если мы пустимся за ними прямо сейчас…

– Нет! – выкрикнула Жанна. – Бастард, ты говоришь, они идут строем?

В этот момент один из рыцарей Дюнуа засунул голову в палатку.

– Сеньор, они здесь, но они не атакуют, – сообщил он.