Assassin's Creed. Одиссея

К нему подошел один из афинских таксиархов.

– Командующий, мы ждем твоего приказа. Начинать штурм городских стен?

Клеон молча смотрел на Амфиполис и одинокую фигуру Брасида на городской стене. Уже несколько военачальников докладывали ему о растущем беспокойстве среди афинских гоплитов. Люди не понимали, почему великий Клеон, столько лет боровшийся против выжидательной стратегии Перикла, сейчас медлит. Неужели он боится атаковать жалкую горстку илотов? Эти слова были словно раскаленный прут, воткнутый в его уязвленное самолюбие. Рука потянулась к мечу. Клеон уже представлял, как взмахнет оружием и громоподобным голосом отдаст приказ наступать. Об этом героическом моменте будут вспоминать многие годы спустя. Наступление раздавит все отвратительные сплетни типа этой пьески…

– Сам я не уверен в разумности немедленного штурма, – добавил таксиарх. – Видишь стену деревьев за городом? Там вполне могут прятаться конники. Помнишь, какую бойню учинили нам фиванские всадники в Беотии? Если здесь на нас двинется такая же сила…

Клеону стало тошно. Недовольство отозвалось урчанием в животе. Он почти не слушал дальнейшие советы таксиарха.

– Выслать разведчиков. Пусть обследуют леса. Установить там дозор. Армия пока возвращается в Эион.

Афиняне встретили это решение возгласами отчаяния. Клеон чувствовал себя опозоренным. Но отменять собственный приказ не стал.

– Мы вернемся сюда завтра, – громогласно пообещал он. – Пусть спартанцы проведут еще один день на скудном хлебе и обильном страхе. А завтра мы понесем их головы на своих копьях. Дождитесь… победоносного завтра!

Его слова были встречены редкими одобрительными возгласами, быстро потонувшими в отрывистых приказах младших командиров. Полкам велели спускаться с южного склона. Воздух наполнился грохотом сапог. Афинская армия разворачивалась и в густых тучах пыли уходила с подступов к Амфиполису. Коркирийские союзники занимали левый фланг. Согласно стратегии, они должны были оказаться в передних рядах движущихся на Эион. Но они, по-видимому, никуда не спешили. Многие еще только надевали шлемы и поднимали с земли копья. Были и те, кто допивал воду из походных бурдюков. Ярость Клеона, видевшего все это, забурлила, словно расплавленная бронза.

– Шевелитесь! – заорал он, направляя лошадь в их сторону.

Самых медлительных коркирийцев он ударял дубиной по затылкам.

Жаркий ветер, обдувавший Брасида, вдруг затих.

– Они отступают? – прошептал он вслух.

За облаками пыли виднелась отходящая армия. Задние ряды больше напоминали уставших путников, нежели воинов. В памяти Брасида всплыли детские воспоминания времен обучения в агогэ. Его и сверстников-мальчишек учили выявлять слабые места врага. «Тыл и фланги», – не уставал повторять их седой учитель и для наглядности выкладывал на земле линии из гладких камешков… Брасид содрогнулся всем телом.

– Спартанцы! – крикнул он своим соратникам. – Готовьтесь.

Воины замерли, вскинув руки с копьями, отвечая коротким:

– Ару!

– Многие месяцы в моем сердце не утихал огонь позора за поражение на Сфактерии. Не те ли чувства испытывал и каждый из вас? – спросил Брасид, торопливо спускаясь с городских стен.

Воины громко застучали древками копий по щитам, выражая полное согласие.

Брасид повернулся к илотам, которыми командовал Клеарид.

– А вы, храбрые воины, зашвырните подальше эти шапки, возьмите копья и приготовьтесь идти вместе с нами… в вечность!

«Адрастею» вынесло на берег возле устья реки Стримон. Галера задрожала всем остовом и замерла. Кассандра спрыгнула на крупный песок. Вокруг было тихо. Потом жаркий ветер донес отдаленный скрип открываемых ворот, и следом – многоголосый гул. Кассандра задрала голову, но ничего не увидела. Мешал невысокий склон, поросший травой. Наемница бросилась вверх по склону, скользя на гальке и обливаясь потом. Достигнув вершины, Кассандра остановилась. В лицо ей ударил порыв горячего ветра, но от увиденного она похолодела.

На равнине возвышался круглый холм. С его южных склонов спускалась афинская армия. Они не спешили, идя нога за ногу. А с восточной стороны холма, огибая подножие, их догонял небольшой отряд спартанцев в красных плащах. По сравнению с численностью афинской армии – капля в море.

– Что же ты делаешь, Брасид? – прошептала Кассандра. – Ты ведь знаешь: тебе не выиграть эту битву.

Но затем сто пятьдесят спартанцев вклинились в ничего не подозревавший левый фланг афинян; вклинились глубоко и безжалостно. Под грохот щитов и лязг копий, под крики умирающих и хруст ломающихся костей спартанцы Брасида опустошили левый фланг, захватив и середину афинской армии. Кассандре вспомнились видения у Жарких Врат. Брасид двигался в гуще врагов, совершая умопомрачительные броски и прыжки. Вместе с соратниками он выкашивал афинян десятками. Но Кассандра понимала: никакому мужеству не совладать с внушительным численным превосходством. Вскоре затрубили боевые трубы афинян. Правый фланг армии Клеона развернулся, устремившись на подмогу разбитому левому. Глубокая печаль овладела сердцем Кассандры. Она знала: для Брасида это конец.