Assassin’s Creed: Renaissance

Он немедленно узнал Франческо — низкорослая, жилистая, крепкая фигура которого склонилась, в момент прибытия Эцио, перед двумя священниками с тонзурами, которых он не знал. Старших из них благословил гнусавым голосом: «Et benedictio Dei Omnipotentis, Patris et Filii et Spiritu Sancti descendat super vos et maneat semper»(Да снизойдет на вас благословение Всемогущего Господа — Отца, и Сына, и Святого Духа, — и останется с вами навсегда. — прим. пер.)

По его лицу скользнул свет, и Эцио угадал кто это. Стефано да Баньоне, секретарь дяди Франческо — Якопо. Сам Якопо стоял рядом с ним.

— Благодарю, падре, — произнес Франческо, как только слова благословения смолкли. Он выпрямился и обратился к четвертому, стоявшему рядом со священниками.

— Бернардо, можешь докладывать.

— Все в полной готовности. У нас полный склад мечей, копий, топоров, луков и арбалетов.

— Простой кинжал вполне сгодился бы для работы, — вставил самый молодой из священников.

— Это зависит от обстоятельств, Антонио, — произнес Франческо.

— Или яд, — продолжил молодой из священников. — Не важно, как долго он будет умирать. Я не прощу ему уничтожение Вольтерры, моей родины и моего единственного настоящего дома.

— Успокойся, — сказал человек, которого звали Бернардо. — У нас у всех есть мотив. А теперь, благодаря Папе Сиксту, у нас есть и средства.

— Верно, Мессер Барончелли, — отозвался Антонио. — Но есть ли у нас его благословение?

Голос пришедший из глубоких теней вне света лампы разнесся по капелле.

— Он благословил нашу операцию, но с условием, «что никто не погибнет».

Обладатель голоса вышел в свет, и Эцио буквально задохнулся, узнав фигуру в темно-красной сутане, хотя все его лицо, кроме презрительно скривившихся губ, было скрыто в тени капюшона. Это оказался почетный гость из Рима? Родриго Борджиа, Испанец!

Заговорщики усмехнулись в ответ. Всем было известно, на что направлена верность Папы, и что перед ними стоял кардинал, который контролировал его. Но естественно Папа Римский не мог открыто потворствовать кровопролитию.

— Хорошо, что наконец-то можно заняться делом, — сказал Франческо. — У нас было достаточно неудач. Их убийство в кафедральном соборе вызовет волну возмущений…

— Это наш последний и единственный вариант, — авторитетно произнес Родриго. — Очищая Флоренцию от такого дерьма, мы делаем богоугодное дело. Когда мы захватим город, если люди осмелятся, пусть попробуют восстать против нас!

— Медичи постоянно меняет планы, — добавил Бернардо Барончелли. — Мне пришлось потрудиться, чтобы узнать наверняка, что его брат Джулиано точно встанет с постели и будет на торжественной мессе.

Все засмеялись, за исключением Якопо и Испанца, который заметил его серьезность.

— Что такое, Якопо? — спросил Родриго у старшего Пацци. — Думаешь, они что-то подозревают?

Прежде чем Якопо успел ответить, его племянник нетерпеливо воскликнул:

— Это невозможно! Для этого Медичи слишком горды или глупы, а может и то и другое сразу!

— Не стоит недооценивать наших врагов, — проворчал Якопо. — Помните, как Медичи профинансировали кампанию против нас в Сан-Джиминьяно?

— В этот раз проблем не будет, — огрызнулся его племянник, взяв себя в руки, воспоминание о смерти его сына Вьери все еще было свежо в его памяти.

В последовавшей тишине Бернардо повернулся к Стефано де Баньоне.

— К завтрашнему утру нам понадобятся ваши священнические одеяния, падре. Чем больше они полагают, что окружены церковниками, тем в большей безопасности будут себя чувствовать.

— Кто нанесет удар? — поинтересовался Родриго.

— Я! — ответил Франческо.

— И я, — подхватили Стефано, Антонио и Бернардо.

— Хорошо, — Родриго замолчал. — Думаю, кинжалы больше подойдут. Их легче спрятать и они удобнее при работе в толпе. — Он поднял ладонь и сотворил крест над заговорщиками. — Dominus vobiscum (Бог с вами — прим. пер.), джентльмены. — Сказал он. — Да направит нас Отец Понимания. — Он обвел всех взглядом. — Что ж, думаю, на этом наши дела окончены. Вы должны меня простить, но мне надо вас покинуть. Нужно разобраться с другими делами до возвращения в Рим. Хотел бы и я присутствовать во Флоренции в день, когда Дом Медичи рухнет.

Эцио ждал, вжавшись в темную стену, до тех пор, пока шестеро не ушли, оставив его в темноте. Только убедившись, что остался в полном одиночестве он вытащил свою лампу и зажег фитиль.

Он вернулся тем же путем что и пришел. Лис ждал его в тенистой часовне Ручеллаи. Эцио с бьющимся сердцем рассказал ему все что услышал.

— Убийство Лоренцо и Джулиано Медичи в кафедральном соборе завтра утром? — спросил

Лис когда Эцио закончил, и Эцио понял, что у того не хватает слов. — Это святотатство! А хуже всего — если Флоренция окажется в руках Пацци, даже Бог не поможет нам.

Эцио задумался.

— Можешь провести меня завтра в кафедральный собор? — спросил он. — Поближе к алтарю, ближе к Медичи?

Лис выглядел мрачно.

— Сложно, но не невозможно. — Он взглянул на юношу. — Я знаю, что ты задумал, Эцио, но ты не справишься в одиночку.