Assassin’s Creed: Renaissance

Но Эцио уже не слушал, отдавая приказ седлать лошадей и готовиться к выезду. Не теряя времени, он пошел в свои комнаты и вооружился, выбрав на этот раз отравленный клинок. По совету доктора Монтериджони, он заменил яд Леонардо на перегонку болиголова с беленой, и теперь сосуд для яда в рукояти был полон. Он решил с осторожностью использовать отравленный клинок, так как всегда был риск самому получить смертельную дозу. Именно по этой причине, и потому, что его пальцы были покрыты мелкими шрамами, теперь при использовании любого из клинков он надевал мягкие, но толстые кожаные перчатки.

Аббатство находилось близ Монтичиано, чей древний замок возвышался над небольшим городом на холме. Оно было построено в солнечной низине пологого склона, заросшего кипарисами. Здание было довольно новым, возможно, не старше сотни лет, и возведено из дорогого желтого привозного песчаника вокруг огромного внутреннего двора с церковью в центре. Врата были широко распахнуты, и монахи аббатства, по давно заведенной традиции, работали в полях и садах, разбитых вокруг, или на виноградниках, растущих выше по склону. Монастырское вино, производимое в аббатстве, было широко известно, и поставлялось даже в Париж.

Часть подготовки Эцио заключалась в том, чтобы узнать привычки монахов как свои собственные. Поэтому, оставив лошадь на попечение конюха в гостинице, где он взял комнату под видом курьера, он переоделся, прежде чем отправиться в аббатство.

Вскоре после прибытия, он заметил Стефано, поглощенного разговором с проповедником монастыря, тучным монахом, который своими формами напоминал один из винных бочонков, которые, очевидно, часто опустошал. Эцио удалось незаметно приблизиться достаточно близко, чтобы подслушивать, оставаясь незамеченным.

— Помолимся, брат, — сказал монах.

— Молиться? — переспросил Стефано, чьи черные одежды резко контрастировали с солнечными цветами вокруг. Он выглядел, словно паук, оказавшийся на блине. — О чем нам молиться? — язвительно добавил он.

— О защите Господа, — монах выглядел удивленным.

— Брат Джироламо, ты, правда, веришь, что Господа интересуют наши дела, подумай головой! Если это помогает тебе убить время, то, пожалуйста, обманывай себя и дальше.

— Ты богохульствуешь! — пораженно отозвался брат Джироламо.

— Нет. Говорю правду.

— Но отрицать существование Господа…

— … это единственный рациональный ответ на заявление о том, что на небе живет какой-то невидимый безумец. И поверь мне, судя по тому, что написано о нем в твоей драгоценной Библии, он действительно спятил!

— Да как ты можешь говорить такое! Ты же сам священник!

— Я распорядитель. Я ношу эти одежды лишь потому, что они помогли мне поближе подобраться к Медичи, чтобы я смог поставить их на колени, к славе моего истинного Хозяина. Но сперва надо разобраться с этим ассасином, Эцио. Слишком долго он оставался бельмом у нас на глазу, пришло время уничтожить его.

— Ты прав. Это гнусный демон.

— Ну, — произнес Стефано с кривой усмешкой, — хоть в этом мы с тобой согласны.

— Люди говорят, — Джироламо возвысил свой голос, — что Дьявол наделил его сверхъестественной силой и скоростью.

— Дьявол? — Стефано смерил собеседника взглядом. — Нет, друг мой. Эти дары он дал себе сам, тщательно упражняясь в течение долгих лет. — Он на мгновение умолк, задумчиво склонив голову. — Знаешь, Джироламо, меня беспокоит то, что ты совершенно не готов отдавать должное людям. Готов спорить, ты бы всех назвал несчастными жертвами, если бы мог.

— Я прощаю тебе слабоверие и несдержанный язык, — благожелательно отозвался Джироламо. — Ты по-прежнему один из детей Господа.

— Я же сказал тебе… — резко начал Стефано, но потом махнул руками и сдался. — А, что я стараюсь? Достаточно! Я будто с ветром разговариваю!

— Я буду молиться за тебя.

— Как хочешь. Но делай это тихо. Я должен быть начеку. Пока этот ассассин не будет мертв и похоронен, тамплиеры не смогут чувствовать себя в безопасности.

Монах с поклоном удалился, и Стефано остался во внутреннем дворе в одиночестве. Прозвонил колокол к Первой и Второй Проповедям, и вся община собралась в церкви аббатства. Эцио появился из тени подобно духу, являющемуся незадолго до смерти. Стоял тихий душный полдень, ярко светило солнце. Стефано, похожий на ворона, бродил туда-сюда возле северной стены, обеспокоенный и раздраженный настолько, что казался одержимым.

Но когда он заметил Эцио, он не выказал удивления.

— Я безоружен, — сказал он. — Я сражаюсь с умом.

— Чтобы сражаться, ты должен будешь остаться в живых. Ты сможешь защитить себя?

— Неужели, ты хладнокровно меня убьешь?

— Я убью тебя, потому что это необходимо.

— Хороший ответ! Но ты не подумал, что я могу обладать секретами, которые могут быть полезными для тебя?

— Я полагаю, тебя не сломит никакая пытка.