Ассегай

— Я понимаю, М'бого, только, думаю, Массана не поймет. Чтобы мзунгу охотился на льва с ассегаем? Такого еще не бывало. Массана решит, что Кичва Музуру сумасшедший.

— Маниоро, мы с тобой знаем, что Кичва Музуру и впрямь сумасшедший. Как антилопа гну, у которой червяки в мозгу завелись. Ты скажи вождю, пусть из-за головы мзунгу не переживает. Пусть думает о двадцати головах скота. Как по-твоему, Маниоро, Массана поможет нам с охотой?

— За двадцать голов скота Массана продаст всех своих пятнадцать жен и их дочерей, да еще и мать в придачу. Конечно, поможет.

— Возле его маньяты есть место, чтобы посадить аэроплан?

Прежде чем ответить, Маниоро задумчиво поковырял в носу.

— Около маньяты есть высохшее соленое озеро.

— Покажи его мне, — распорядился Леон.

Отправились сразу. Озеро было большое, абсолютно ровное, ослепительно белое. Подлетев ближе, они увидели, как по озеру промчалось стадо антилоп, и Леон с удовлетворением отметил, что их копыта не разбили соленую корку. Некоторые такие озера становились смертельными ловушками: под тонкой, хрупкой коркой скрывалось глубокое грязевое болото, жидкое, как овсяная каша, и тягучее, как клей. Осторожно снизившись, Леон коснулся колесами поверхности. Корка держала. Он прокатился до края озера и, не выключая двигателей, развернулся.

— Далеко отсюда маньята?

— Близко. — Маниоро вытянул руку. — Там. Сюда уже идут.

И действительно, к озеру бежала небольшая толпа из женщин и детей.

— А до того места, где мы оставили львов? — Леон повернулся к Лойкоту, который острием копья описал на небе дугу, равную двум часам движения солнца. — Хорошо. Значит, мы недалеко и от львов, и от деревни. Я оставляю здесь вас обоих, а когда вернусь, привезу с собой Кичва Музуру.

Взлетев, он сделал круг над озером и лишь затем взял курс на Найроби. Масаи помахали ему и разошлись в разные стороны: Лойкот поспешил к львам, Маниоро направился в деревню.

Больше всего Леон боялся, что не обнаружит на месте «Бабочку». Непредсказуемый граф вполне мог отправиться невесть куда, как поступал уже не раз, и пропасть на несколько дней, а Лойкот за это время упустить добычу.

— Слава Богу! — воскликнул он, заметив у ангара, в дальнем конце поля, раскрашенный в красно-черную клетку аэроплан.

Густав с механиками проверяли моторы. Автомобиля, однако, видно не было, поэтому садиться он не стал, а сделал круг над Тандала-Кэмп и обнаружил машину возле апартаментов фон Мирбаха. Леон заканчивал второй круг, когда Отто вышел из палатки, натягивая рубашку.

Ревность кольнула шилом. Ну конечно, у него же Ева. Ей ведь надо отрабатывать содержание. От этой мысли едва не стошнило. Граф небрежно помахал рукой и направился к машине. Леон развернул «Шмеля», готовясь заходить на посадку, но привкус горечи и злости остался.

«Соберись, Кортни! Возьми себя в руки. Ты знаешь, что Ева фон Вельберг совсем не девственница-весталка. Она каждую ночь проводит с ним под одной москитной сеткой». «Шмель» опускался на полосу, когда сердце подпрыгнуло и заколотилось — Ева сидела перед мольбертом, скрытая фюзеляжем «Бабочки». Смешно, но он испытал облегчение — значит, Отто был у себя один.

Увидев подкатившийся к ангару аэроплан, Ева вскочила и порывисто бросилась к нему. Счастливая, открытая улыбка озарила ее лицо, а в следующее мгновение она перехватила внимательный взгляд бдительного Густава и, опомнившись, умерила шаг. Скатившись по трапу, Леон искоса посмотрел на нее. Он уже привык к ее неизменной сдержанности и уравновешенности, а сейчас Ева выглядела взволнованной и встревоженной, как почуявшая леопарда газель. Ее волнение передалось и Леону, но он сумел совладать с эмоциями и ограничиться вежливым кивком:

— Добрый день, фрейлейн. — Леон повернулся к Густаву: — Надо проверить второй мотор правого борта — дымит.

— Сейчас посмотрю.

Густав подозвал механиков, и они занялись делом.

Леон отошел к Еве.

— С вами что-то случилось… что-то переменилось, — негромко сказал он. — Вы другая, Ева.

— А вы чуткий. Да, случилось. И… все переменилось.

— В чем дело? Какие-то проблемы с графом?

— Нет. Это касается нас. Меня и вас.

— Проблемы?

— Совсем наоборот. Я приняла некое решение, — чуть слышно, вполголоса сказала она и улыбнулась.

Ничего прекраснее ее улыбки он не видел.

— Не понимаю.

— Я тоже, Баджер.

Это было уже слишком. Леон шагнул к ней и протянул руку. Ева отпрянула.

— Нет, не трогайте меня. Я сама себе не доверяю. Боюсь, сделаю какую-нибудь глупость. — Она посмотрела в сторону дороги, над которой клубилась вихрем пыль. — Отто возвращается. Будем осторожны.

— Я так больше не могу.

— Я тоже. Но сейчас нам нужно держаться подальше друг от друга. Отто очень проницателен и сразу поймет, что между нами что-то есть.

Она повернулась и пошла к аэроплану.

Отто проехал через ворота и остановился неподалеку.

— Вернулись, Кортни? Давно вас не видел. Где были? В Кейптауне? В Каире?

Короткий разговор с Евой оставил Леона в состоянии, близком к восторгу.

— Нет, сэр. Искал вашего чертова льва.

У графа вспыхнули глаза. Выскочив из машины, он захлопнул за собой дверцу.

— Нашли?

— Иначе бы не вернулся.

— Большой?