Ассегай

— К моему девятнадцатому дню рождения портниха сшила роскошное бальное платье. Когда я примеряла его в первый раз, рядом со мной стояла миссис Райан. Мы вместе смотрели в зеркало. «Ты очень красивая, Ева, — сказала она. — Ты стала такой, какой мы хотели тебя видеть». Прозвучало это как-то грустно… я тогда не обратила внимания, потому что не представляла, какое будущее меня ждет. Потом миссис Райан улыбнулась, и вся ее грусть сразу рассеялась. «У меня для тебя подарок», — добавила она. — Ева рассмеялась. — Странный день рождения получился. Миссис Райан вызвала кеб, и мы поехали в Уайтхолл, где находятся правительственные здания. У одного из них нас встречали четверо мужчин. Я ожидала, что будет много молодых людей, но нет, были только эти четверо, самому младшему из которых перевалило за сорок. Трое в военной форме, все в медалях, звездах — наверно, какие-то генералы. Четвертый, единственный в штатском платье, черном сюртуке с высоким воротом, был очень худой и с виду суровый. Миссис Райан представила его как мистера Брауна.

Мы сели за большой круглый стол посредине комнаты. С потолка над ним свисала громадная люстра, на стенах — огромные картины с изображением батальных сцен. Помню, что одна была посвящена гибели Нельсона на палубе «Виктории» при Трафальгаре, а на другой Веллингтон и его свита наблюдали за атакой наполеоновских гусар при Катр-Бра. На галерее играл оркестр, и офицеры по очереди танцевали со мной. При этом они расспрашивали меня, как преступницу в тюрьме.

Я так нервничала, что растеряла весь аппетит и не помнила, что мы там ели. Слуга налил в бокал шампанского, но миссис Райан предупредила меня, и я не сделала ни глотка. В конце обеда мужчины посовещались о чем-то и, похоже, пришли к какому-то решению. По крайней мере лица у них были довольные. Потом мистер Браун произнес речь о долге и патриотизме. На этом мой праздник и закончился.

Через два дня я снова встретилась с мистером Брауном при менее торжественных обстоятельствах. Разговор состоялся в небольшом душном кабинете, уставленном каталожными шкафчиками. Он сказал, что мне оказана высокая честь, что я избрана для выполнения ответственного и деликатного задания, имеющего непосредственное отношение к обеспечению безопасности нашей любимой родины. Над континентом, мол, собираются тучи новой войны, и вскоре вся Европа будет объята пламенем. Я слушала и не понимала, какое отношение все это имеет ко мне. А потом он произнес имя фон Мирбаха. Сказал, что мне выпал редкий шанс не только послужить королю и империи, но воздать по заслугам тому, кто свел в могилу моего отца. Все, что от меня потребуется, — это добывать информацию, которая имеет жизненное значение для интересов Британии.

Ева снова рассмеялась, на сей раз искренне, легко и непринужденно.

— Представляешь, Баджер? Я была настолько наивна и невинна, что не поняла, как смогу заставить его поделиться со мной секретами Германии. Я спросила об этом мистера Брауна, и он загадочно посмотрел на миссис Райан и ответил: «Если согласитесь, мы вас научим».

— Я ответила, что, конечно же, согласна, но хочу знать, как могу выполнить задание. — Ева оторвалась от Леона, выпрямилась и посмотрела на него своими чудными фиалковыми глазами. — Через год после того, как я подписала этот контракт с дьяволом, они решили, что я готова к предназначенной мне роли. Я узнала об Отто фон Мирбахе все, что только можно знать, за исключением, конечно, тех секретов, которые предстояло из него вытащить. Он уже десять лет не жил с женой, однако о разводе речь не шла, поскольку оба были добрыми католиками. Так что на замужество рассчитывать не приходилось. — Ева невесело рассмеялась. — Через нашего военного атташе при посольстве в Берлине миссис Райан устроила так, что меня пригласили погостить в его охотничьем домике в Вискирхе. Я знала свою роль и сыграла ее, — добавила она сухо, и на ресницах блеснула слезинка. — До встречи с Отто я была невинной девушкой и в прочих отношениях оставалась такой до вчерашнего дня. Вот так, мой дорогой Баджер. Больше я вдаваться в детали не хочу, а если б и хотела, ты вряд ли стал бы меня слушать.

Некоторое время оба молчали. Первой не выдержала Ева.

— Теперь, зная все, ты презираешь меня? — сдавленным голосом спросила она.

— Что бы ты ни сделала в прошлом или будущем, — ответил он, глядя ей в глаза, — ничто не заставит меня презирать тебя. Ты допустила меня в свою душу, и я нашел в ней красоту и благородство. Хочу напомнить, что перед тобой далеко не святой. Как ты сама сказала, мы оба солдаты. Я убивал людей, исполняя приказ, и, как и ты, сделал много такого, чего полагается стыдиться, а не гордиться. Все это не важно. Важно лишь то, что сейчас мы вместе и любим друг друга.

Он протянул руку и смахнул слезинку с ее щеки.

Ева наконец улыбнулась:

— Ты прав. Мы любим друг друга, и у меня есть ты, а у тебя есть я. Все остальное не важно.