Ассегай

Охотник с трудом удержался, чтобы не ответить тем же. Парень нравился ему все больше и больше и в немалой степени потому, что принимал все без жалоб и нытья. Он смягчился.

— Кормить придется больше тысячи ртов. По законам об охране диких зверей и птиц буйволы попадают в категорию хищников. Следовательно, на них никакие ограничения не распространяются — отстреливай, сколько душе угодно. Обеспечение мясом — твоя обязанность. Так что еще поохотишься. Это я тебе обещаю.

Через два месяца и шесть дней германский пассажирский лайнер «Адмирал» вошел в лагуну Килиндини, глубоководную бухту, служившую портом прибрежного города Момбаса. Такелаж украшали разноцветные флажки. На грот-мачте развевался «Олд глори», государственный флаг США, на фок-мачте реял другой, с черными орлами, — флаг кайзеровской Германии. На баке оркестр играл «Звездно-полосатый флаг» и «Боже, храни короля». Корабль встречали толпы зевак и правительственных чиновников во главе с губернатором территории и командующим его величества вооруженными силами в Британской Восточной Африке — все в полной парадной форме и при шпагах.

Целая флотилия барж и лодок готовилась доставить пассажиров на берег. Первыми в одну из них спустились бывший президент Соединенных Штатов Америки полковник Тедди Рузвельт и его сын. Едва именитые гости заняли места на банке, а гребцы взялись за весла, как висевшие над лагуной темные тучи разверзлись, грянул канонадой гром, небо прорезали лезвия молний, а на землю хлынули потоки дождя. На берег через мелководье Рузвельта перенес мускулистый полуголый носильщик. Бывший президент, хотя и промок до нитки, хохотал, как мальчишка. Такого рода приключения были ему по душе.

Придерживая одной рукой плюмаж из страусовых перьев, а другой путающуюся в ногах шпагу, навстречу Рузвельту поспешил губернатор. В распоряжение экс-президента предоставили его личный поезд. Стоило всем рассесться, как грозные тучи ушли, небо расчистилось, а бурливые воды лагуны засияли под солнечными лучами. Толпа разразилась приветственной «Он славный малый». Рузвельт, выйдя на площадку первого вагона, отвечал улыбками и кивками. Машинист дал гудок, и поезд медленно тронулся — так началось путешествие в Найроби.

В ста милях от берега поезд остановился на станции Вой, у южной границы обширных равнин, лежащих между реками Цаво и Атхи. На носу локомотива, над скотосбрасывателем, была устроена деревянная скамья, что-то вроде обзорной площадки. Во время стоянки туда вышли Рузвельт и Фредерик Селоус, самый уважаемый и известный из африканских охотников, автор многих книг и натуралист, посвятивший жизнь изучению и охране животного мира этого огромного континента. О его физической силе, смелости и решительности ходили легенды. Это о нем было сказано: «Когда другие падают у обочины, Селоус идет до конца». Крепкого сложения, с седой бородой, зоркими серыми глазами, он удивлял мягким, добродушным выражением лица. При всей внешней непохожести Рузвельт и Селоус были родственными душами в своем отношении к дикой природе, любви к приключениям, тяге к широким просторам.

Поезд пыхтел, пересекая изобилующие стадами антилоп равнины Цаво, а двое великих вели неторопливый разговор, обсуждая окружающие их со всех сторон чудеса. С наступлением темноты они вернулись в уютный губернаторский вагон. Ранним утром следующего дня, когда состав подошел к станции Найроби, все население города собралось на платформе — взглянуть на бывшего президента.

В последующие дни вниманию гостя была предложена обширная программа развлечений: приемы, балы и спортивные состязания, включая поло и конные скачки. Прошла еще неделя, прежде чем Рузвельт, исполнив общественный долг, освободился для сафари. Все снова погрузились на поезд, который и доставил их на далекую станцию в глубине долины Капити, где уже собралось некое подобие маленькой армии.

Выступили на следующее утро. Во главе колонны шли президент, его сын и Селоус. За ними одетый в форму аскари нес развевающийся на ветру «Олд глори». Дальше маршировал оркестр КАС, выдававший что-то отдаленно напоминающее «Дикси». Основная группировка, около тысячи человек, растянулась по вельду почти на две мили.

Леона Кортни среди них не было. Последние шесть недель он занимался тем, что устраивал продовольственные склады у источников по всему предполагаемому маршруту сафари.

С большой неохотой Перси Филипс все же дал Леону помощника. В первый момент Леон ужаснулся.

— Хенни Дюран? — возмутился он. — Я его знаю. Африканер из Южной Африки. Воевал против нас под командованием печально знаменитого Кооса Деларея. Одному Богу известно, скольких англичан он подстрелил.