Ассегай

– Свинья! – вопил масаи. – Сын свиньи! Ты убил Самавати! Ты не мужчина! Ты оставил его умирать. Он был лучшим из лучших, а ты, ничтожнейший из людей, убил его. И теперь я убью тебя.

Котва попытался ударить съежившегося лорда в спину, Маниоро и Лойкот повисли у него на руках.

– Котва! – Короткий окрик ударил, как выстрел, и масаи замер и посмотрел на Леона полными гнева и боли глазами. – Котва, ты нужен сейчас твоему бване. Его нужно отнести домой. Иди и возьми его у меня.

Несколько секунд масаи непонимающе смотрел на него, потом, когда красный туман ярости рассеялся и взгляд прояснился, выпустил из пальцев ассегай и дернул плечами. Маниоро и Лойкот отступили. Не вытирая катящихся по щекам слез, Котва подошел к Леону, остановился и протянул руки.

– Держи его бережно.

Следопыт кивнул и, приняв человека, которому служил чуть ли не всю жизнь, направился к лошадям.

Леон подошел к все еще лежавшему на земле Истмонту и тронул его мыском сапога.

– Поднимайтесь. Все кончено. Вам ничто не угрожает. Вставайте. – (Истмонт тихонько заскулил.) – Да вставай же, черт бы тебя побрал!

Лорд перевернулся на спину, сел и недоуменно посмотрел на Леона.

– Что случилось? – неуверенно спросил он.

– Вы струсили, ваша светлость. И удрали.

– Я не виноват.

– Расскажите это Перси Филипсу и тем парням, которых вы бросили у Слэнг-Нек. Или, раз уж на то пошло, жене, которую вы утопили в Ульсуотере.

Истмонт то ли притворился, что не слышит брошенных обвинений, то ли в самом деле не понял более чем ясных намеков.

– Я этого не хотел, – пролепетал он. – Я только думал доказать самому себе, что не боюсь. Я ничего не смог с собой поделать. Пожалуйста, постарайтесь меня понять.

– Нет, милорд, я не хочу ничего понимать. Но совет дать могу. Не обращайтесь ко мне больше. Не пытайтесь со мной заговорить. Никогда. Если я еще хоть раз услышу ваше нытье… за последствия не ручаюсь. Могу и шею свернуть. – Леон отвернулся и жестом подозвал Маниоро. – Отведи этого человека в лагерь.

Отдав все необходимые распоряжения, он вернулся к убитому буйволу, осмотрелся и подобрал брошенные обломки «холланда».

Котва все еще ждал на поляне, держа на руках Перси.

– Брат, позволь мне взять у тебя Самавати, ведь он был моим отцом.

Забрав тело у все еще дрожащего следопыта, Леон понес его к лошади.

Вернувшись в лагерь у озера, Леон увидел Макса Розенталя, приехавшего из Тандала-кемпа на втором автомобиле. Он рассказал немцу о случившемся и распорядился приготовить к отправке и погрузить багаж Истмонта. Вскоре в лагере в сопровождении Маниоро появился и сам лорд, хмурый и подавленный.

– Я отправляю вас в Найроби, – холодно объявил ему Леон. – Макс посадит вас на поезд до Момбасы и закажет место на следующем пароходе в Европу. Все ваши охотничьи трофеи, в том числе и голову буйвола, вышлю, как только они будут готовы. Размах рогов у быка более пятидесяти дюймов, так что вам есть чем похвастать. Поскольку сафари прекращено досрочно, я должен вам некоторую сумму. Платежное поручение будет направлено после того, как я произведу все расчеты. А теперь садитесь в машину и убирайтесь с моих глаз. Мне нужно похоронить человека, которого вы убили.

Могилу для Перси вырыли на берегу озера, под древним баобабом. Тело завернули в одеяло, опустили на дно глубокой ямы и обложили большими камнями. Потом Леон постоял несколько минут у земляного холмика, а масаи исполнили традиционный танец льва.

Отправив всех в Тандала-кемп, он остался в лагере один. Посидел на упавшей ветке под баобабом, полюбовался озером. Под лучами солнца оно снова стало голубым, как глаза старого охотника. Молча попрощался с другом. Если душа Перси еще где-то неподалеку, пусть знает – он думает о нем.

Какое все-таки хорошее место. О лучшем для последнего приюта нечего и мечтать. Пожалуй, он и сам был бы не против провести здесь вечность.

Вернувшись в лагерь, Леон обнаружил, что Макс уже увез Истмонта в Найроби. Что ж, по крайней мере, остался его виски, невесело подумал он. Обычно такими словами Перси подводил итог неудавшегося сафари.

Первым делом Леон съездил в Арушу, являвшуюся административным центром Германской Восточной Африки. Представ перед районным амтшрихтером, он дал письменные показания с изложением обстоятельств гибели Перси Филипса и получил свидетельство о смерти.

Прибыв через несколько дней в Тандала-кемп, Леон застал нетерпеливо дожидавшихся его возвращения Макса Розенталя и Хенни Дюрана. Оба хотели знать, что ждет их теперь, после смерти Перси, и не придется ли подыскивать новую работу. Леон пообещал дать ответ в самое ближайшее время, после того как прояснит для себя финансовое и юридическое положение компании.