Ассегай

Удар пришелся в спину Перси на уровне почек. В следующий момент бык вскинул голову, насаживая охотника на рога, как на вилку. На глазах у застывшего в изумлении Леона острие длинного костяного «зубца» вышло из живота его друга. Буйвол тряхнул головой, стараясь избавиться от обмякшего тела, и Перси мотнуло влево-вправо. Руки и ноги безвольно вскинулись и упали, как у тряпичной куклы. Леон услышал звук, похожий на тот, что бывает, когда рвется шелк, и понял – это рвутся плоть и кожа. Бык снова дернул головой – Перси, застряв на рогах, превратился для него в досадную помеху. Леон бросился к буйволу, на ходу снимая сломанный «холланд» с предохранителя. Бык стряхнул-таки охотника с рогов и попытался вдавить в землю, упершись ему в грудь твердым как камень наростом. Ребра у Перси защелкали, как сухие прутики под ногой.

Подбежав, Леон упал на колено, прижал стволы к тому месту на могучей шее буйвола, где она соединяется с туловищем, и выстрелил. Вопреки опасениям отдача не вывернула руку и не сломала запястье. Он вообще почти ничего не почувствовал и подумал в первый момент, что патрон дал осечку. Но тут бык пошатнулся и осел, опустив голову. Леон вскочил и, держась подальше от смертельно опасных рогов, выстрелил в упор из второго ствола – теперь уже в голову. Пуля, пробив кость за горбатым наростом, разнесла мозг. Буйвол качнулся вперед и завалился на бок. Здоровая задняя нога дернулась конвульсивно, из горла вырвался долгий мучительный рев, и вся эта громадина замерла.

Леон отбросил «холланд» и поспешил к Перси. Старый охотник лежал на спине, раскинув в стороны руки. Глаза его были закрыты. Рана на животе выглядела жутко. Терзая Перси, буйвол разворотил ее настолько, что из кровавой дыры лезли разорванные внутренности. По темному цвету крови Леон понял, что повреждены почки.

– Перси! – позвал он, не трогая друга из опасения причинить ему боль. – Перси!

Раненый открыл глаза и, с усилием сфокусировав взгляд на лице Леона, печально улыбнулся:

– Во второй раз не прошло. В первый одна нога подвела, а во второй уже обе. Теперь мне не подняться.

– Не говори ерунды! – оборвал Леон и сам не узнал свого голоса. На глаза навернулись слезы. Что-то влажное побежало по щекам, и он сказал себе, что это всего лишь пот. – Сейчас перевяжем, и я отвезу тебя в лагерь. Все будет хорошо. – Он снял рубашку, скомкал ее и затолкал в рану на животе Перси. Дыра была такая, что в нее вошла бы и еще одна. – Приятных ощущений не обещаю, но тут у тебя течь открылась – надо как-то законопатить.

– Ничего не чувствую, – сказал Перси. – Похоже, все будет легче, чем я представлял.

– Помолчи, старичок. – Леон старался не смотреть в глаза, где уже сгущались тени. – Ну вот. Сейчас я подниму тебя и перенесу на лошадь.

– Нет, – прошептал Перси. – Пусть все закончится здесь. Я готов, ты только помоги мне.

– Я все сделаю. Все, что хочешь, Перси. Ты ведь знаешь.

– Дай мне руку. – Перси потянулся к нему, и Леон крепко сжал его пальцы. Старый охотник закрыл глаза. – Сына у меня не было. Хотел, да не сложилось.

– Я не знал.

Перси открыл глаза:

– Наверно, придется с тобой договариваться.

В глазах мелькнул знакомый огонек. Леон попытался что-то сказать, но в горле засел комок. Он отвернулся, откашлялся. Перевел дыхание.

– Боюсь, старина, я для этого не гожусь.

– По мне никто еще не плакал, – с некоторым удивлением заметил Перси.

– Дерьмо дело.

– Merde, – поправил старик.

– Merde, – повторил за ним Леон.

– А теперь слушай хорошенько… – уже другим тоном заговорил Перси. – Я знал, чем все закончится… Было у меня такое чувство… Я оставил тебе кое-что в сундуке под кроватью. Вернешься в Тандала-кемп – посмотришь…

– Я люблю тебя, Перси, старый ты чертяка!

– Мне этого еще никто не говорил. – Свет в голубых глазах начал меркнуть. – Приготовься. Уже скоро. Держи меня за руку. Помоги перешагнуть… – Он зажмурился, но через минуту глаза распахнулись. – Крепче, сынок. Крепче!

Леон сжал пальцы и с удивлением ощутил крепкое ответное пожатие.

– Господи, прости мне прегрешения мои. Отец мой небесный! Я иду!

Перси еще раз хватил ртом воздух. Тело его напряглось и расслабилось, рука в ладони Леона обмякла. Какое-то время Леон еще сидел рядом со старым другом и партнером, не замечая бесшумно подошедших следопытов, потом закрыл невидящие глаза. И тут сидевший у него за спиной Котва вскочил и, потрясая ассегаем, помчался по тропинке.

Осторожно, словно спящего ребенка, Леон взял старика на руки и направился к тому месту, где они оставили лошадей. Не прошел он и пятидесяти шагов, как оттуда донеслись дикие крики.

– Бвана, скорее! Котва убивает Мжигуу! – долетел до него встревоженный голос Маниоро.

Подхватив Перси поудобнее, Леон побежал. За следующим поворотом тропинки ему открылась редкая картина.

Посередине крошечной полянки лежал лорд Истмонт, а вокруг него приплясывал с занесенным для удара ассегаем разъяренный Котва. В ожидании атаки лорд подтянул к груди колени и обхватил руками голову.