Ассегай

Леон вспыхнул – выговора, да еще в столь грубой форме, он никак не заслуживал – и уже открыл было рот, но тут увидел, что Ева, слегка подавшись назад, чтобы граф ее не видел, поджала губы и едва заметно качнула головой. Оставить без внимания этот сигнал он не мог и, переведя дыхание, сказал совсем не то, что намеревался:

– Насколько я понимаю, сэр, вы желали бы поохотиться на этих буйволов?

– А вы, Кортни, не такой уж Dummkopf[25], каким иногда кажетесь. – Граф громко рассмеялся и переключился на свой обычный, радушный тон. – Да, угадали. Я действительно хочу поохотиться на этих животных. Позволю вам подтвердить свое заявление насчет того, что они представляют большую опасность.

– Я не захватил с собой ружье.

– Оно вам и не понадобится. Стрелять буду я.

– Хотите, чтобы я сопровождал вас без оружия?

– Что такое, Кортни? Как говорят у нас в Германии, соус не по вашему желудку, а? Если да, можете остаться в кроватке. Или под ней. Где вам будет теплее и безопаснее.

– Когда вы на охоте, я всегда должен быть рядом.

– Рад, что мы понимаем друг друга. Это все упрощает, согласны?

Он глубоко, так что кончик сигары ярко вспыхнул, затянулся и выдохнул идеально круглое колечко дыма, полетевшее через стол в лицо Леону. Леон поймал его на палец, и оно рассеялось, не достигнув цели.

Угольки разгорались, и Ева поспешила вмешаться, чтобы предотвратить пожар.

– Отто, а что это за гора, над которой мы сегодня пролетали? Та, с плоской вершиной?

– Расскажите нам о горе, – распорядился граф.

– Называется она Лонсоньо. Масаи почитают ее как священную. На ней живет провидица, которая может с удивительной точностью предсказывать будущее.

Отвечая, Леон не смотрел на Еву.

– Отто! – воскликнула она. – Это, должно быть, та женщина, которая вышла из самой большой хижины. А как ее зовут, эту провидицу?

– Тебя так увлекает вся эта магическая чепуха? Ах ты, глупышка!

– Ты же знаешь, как я люблю, когда мне предсказывают судьбу. – Она мило улыбнулась, и остатки графского гнева улетучились, подобно сигарному дыму. – Помнишь ту цыганку в Праге? Она сказала, что мое сердце принадлежит сильному мужчине, который будет всегда заботиться обо мне. Это ведь ты, да?

– Конечно. А кто ж еще?

– А как ее зовут, эту провидицу? – Граф повернулся к Леону.

– Ее зовут Лусима, сэр. – Теперь Леон понимал, как вести игру.

– Вы хорошо ее знаете? – продолжал допрос граф.

Леон беззаботно рассмеялся:

– Она усыновила меня, сэр, так что знаем мы друг друга очень неплохо.

– Ха-ха-ха! Если она вас усыновила, это говорит не в ее пользу. Я бы на ее проницательность полагаться не стал. Однако… – Граф посмотрел на Еву и развел руками. – Понимаю: пока я твою прихоть не исполню, в покое ты меня не оставишь. Что ж, так и быть. Отвезу к старухе – пусть предскажет тебе судьбу.

– Спасибо, Отто. – Ева погладила его по запястью, и Леона как будто обожгло изнутри. – Видишь, та цыганка в Праге была права. Ты так добр ко мне, так заботлив. А когда мы туда отправимся? Может, после того, как ты поохотишься на этих своих буйволов?

– Посмотрим, – уклончиво ответил граф и сменил тему: – Кортни, я буду готов на рассвете. Отсюда до того места, где мы их видели, всего лишь несколько километров. Я хочу, чтобы мы были там как можно раньше.

Ежась от ночного холодка, притихший мир еще ждал солнца, когда граф Отто фон Мирбах остановил машину у края начинавшихся за полосой густых зарослей. Возле сложенного из сухих веточек костра сидели на корточках, грея руки, Маниоро и Лойкот. Увидев идущего к ним Леона, масаи быстро забросали огонь землей.

– Что скажете? – спросил он.

– Когда ушла луна, они подходили к лагерю, пили из ямы. Мы слышали. Утром прошли по их следу от ямы досюда. Они здесь, в чаще. Совсем недавно мы снова их слышали, – доложил Маниоро. – Старые, страшные. Кичва Музуру точно хочет охотиться на них?

Огненной Головой графа прозвали как за рыжий цвет волос, так и за бесстрашие, почитаемое масаи важнейшим достоинством мужчины.

– Да, точно. Мне не удалось его переубедить.

Маниоро пожал плечами:

– С каким бундуки пойдешь, М’бого? Большое-то осталось в Тандале.

– Бундуки у меня сегодня не будет. Но это не важно – Кичва Музуру стреляет без промаха, как волшебник.

Маниоро посмотрел на него исподлобья:

– А если кто-то опрокинет пивной горшок?

– Тогда я ударю буйвола в глаз вот этой штукой.

Леон помахал крепкой дубинкой, которую подобрал у дороги.

Масаи покачал головой:

– Это не оружие. Ею даже почесаться нельзя. Вот, возьми. – Он протянул одно из своих колющих копий рукоятью вперед. – Вот оно – настоящее.

Лезвие было превосходным, в три фута длиной, обоюдоострое. Леон провел им по предплечью – он срезал волосы не хуже бритвы.

– Спасибо, брат, надеюсь, оно мне не понадобится.

Оставив их, Леон вернулся к машине. Граф как раз доставал из кожаного футляра двустволку калибра 10,75 мм, вполне способную справиться с буйволом.

– Ну что, Кортни, готовы немного размяться? – поинтересовался немец.

Держа в зубах незажженную сигару, сдвинув на затылок серо-зеленую шляпу, он закладывал в магазин стальные патроны.