Ассегай

– В данный момент наши границы с Германской Восточной Африкой открыты. Никакого ограничения на передвижение не существует. Масаи и другие племена пасут свои стада и к югу, и к северу от границы и, скорее всего, не догадываются о каких-то рубежах, проложенных нашими топографами. Я хочу, чтобы ты создал сеть информаторов, людей, которые регулярно бывают в Германской Восточной Африке. Работать будешь под прикрытием. О твоей истинной роли не должен знать даже Перси Филипс. Легенда у тебя вполне убедительная. У охотника всегда найдется повод побывать на той стороне границы. Докладывать будешь лично мне. Я хочу, чтобы ты стал моими глазами.

– Если возникнут вопросы, я всегда смогу объяснить, что мои люди – следопыты, что я использую их для наблюдения за движением стад, чтобы знать, где именно находится дичь в тот или иной момент, и доставить клиента непосредственно к месту, – развил тему Леон.

Похоже, все не так уж и плохо, думал он, и новая игра может получиться очень даже занятной.

Пенрод согласно кивнул:

– Думаю, для Перси и любого другого, кто проявит интерес, такого объяснения будет вполне достаточно. Главное – не проговорись, что выполняешь мое задание, потому что в противном случае об этом узнает весь клуб. Перси, знаешь ли, осмотрительностью не отличается. Особенно после пары стаканчиков.

Прошло еще несколько недель.

Каждое утро начиналось для Леона с того, что он залезал под «воксхолл» Перси и выползал оттуда с грязными по локоть руками. Как выяснилось довольно скоро, он серьезно недооценил масштаб задачи и размер ущерба, причиненный автомобилю предыдущими попытками ремонта. Запасных частей в Найроби было не достать, и Леону ничего не оставалось, как решиться на отчаянный шаг: распотрошить их с Бобби машину. Бобби держался стойко, отстаивая общую собственность до последнего, но в конце концов сдался и согласился уступить свою долю за пятнадцать гиней, выплатить которые предстояло равными долями, по гинее в месяц. Добившись своего, Леон сразу же снял переднее колесо, карбюратор и кое-что еще и отвез все в Тандала-кемп.

Наступил десятый день ремонта, когда, проснувшись утром, Леон обнаружил у входа в палатку сидящего на корточках сержанта Маниоро.

Форменные хаки и феску масаи сменил на охряно-красную шуку, у ног его лежало копье.

– Я пришел, – просто объяснил он.

– Вижу, что пришел. – Леон с трудом сдержал радость. – Почему ты не в казарме? Тебя расстреляют за дезертирство.

– Есть бумага.

Маниоро вытащил из-под шуки смятый листок. Разгладив документ, Леон быстро пробежал глазами по строчкам. В приказе говорилось, что сержант Маниоро с почетом уволен со службы в КАС по медицинским основаниям. Рана на ноге зажила, но хромота осталась, что освобождало его от воинской повинности.

– Почему ты пришел ко мне? – спросил Леон. – Почему не вернулся в свою маньяту?

– Я теперь служу тебе, – ответил масаи.

– Я не могу тебе платить.

– А я и не просил. Что мне нужно делать?

– Во-первых, нам нужно починить вот этот энчини. – Оба повернулись и с минуту смотрели на представлявший собой жалкое зрелище автомобиль. Маниоро уже помогал с первой машиной, а потому знал, что их ждет. – Потом придется убить слона, – добавил Леон.

– Убить легче, чем починить, – констатировал масаи.

И вот по прошествии трех недель Леон сел за руль, тогда как Маниоро с покорным видом человека, покорившего судьбе, встал впереди и вытянулся по стойке смирно. Ритуал этот повторялся последние три дня, и масаи уже потерял веру в конечный успех предприятия. В первый день к месту испытаний стеклась огромная аудитория, включая лагерного повара и двух стариков-шкуродеров. Прибыл и сам Перси Филипс. Дело все не шло, машина не заводилась, и публика постепенно потеряла интерес к происходящему и понемногу разбрелась. Остались только шкуродеры-скиннеры, которые, присев на корточки, внимательно следили за каждым жестом «мастеров».

– Зажигание! – начал привычное заклинание Леон, обращаясь к богам двигателя внутреннего сгорания.

– Сашихани! – старательно, сохраняя нужную интонацию, повторили старики.

Леон перевел рычаг зажигания на левой стороне рулевого колеса в верхнее положение.

– Открыть заслонку!

В этом месте для стариков всегда наступал трудный момент – их способность к звукоподражанию подвергалась настоящему испытанию.

– Отлыти салонку! – изрекли они.

– Ручной тормоз! – Леон потянул рычаг. – Обогащение смеси!

Он повернул ручку так, чтобы стрелка индикатора указывала строго вперед.

– Отставить!

Он выскочил из машины, обежал ее спереди, открыл заслонку и торопливо вернулся на место.

– Маниоро, заводи! – Маниоро наклонился и дважды повернул заводную рукоятку. – Хватит! – предупредил Леон. – Отставить!

Он снова выпрыгнул из машины, снова обежал ее, закрыл заслонку и вернулся.

– Еще два раза!

Маниоро снова наклонился и повернул рукоятку.

– Запуск! – Леон передвинул селектор на приборной панели в положение «аккумулятор» и воздел очи к небу. – Маниоро, поддай-ка еще!

Масаи, поплевав на ладони, повернул рукоятку еще раз.