Ассегай

Подоспевший на муле Ишмаэль передал Леону мех с водой.

– Подержи ему веко, – распорядился Леон. – Надо промыть глаз. – Закончив, он протянул мех Кермиту. – Прополощи рот и умойся. – (Два подоспевших к месту происшествия масаи уже сидели на корточках, с живым интересом наблюдая за происходящим и негромко переговариваясь.) – А вы, гиены, перестаньте скалиться, поставьте палатку и расстелите для Попу Химы одеяло. Его надо положить в тень.

Пока масаи устанавливали небольшую двухместную палатку и переносили в нее американца, Леон расчехлил «холланд» и пристрелил раненую лошадь. От жалости к несчастному животному разрывалось сердце, но оставлять его живым в таком состоянии значило продлить мучения, и он сделал все побыстрее, зажав в кулак эмоции, с холодным, бесстрастным выражением.

– Снимите седло и закопайте бедняжку, – сказал он Маниоро и, вынув гильзу и убрав ружье в чехол, поспешил в палатку.

– Где мой Большой Лекарь? – спросил Кермит и попытался подняться.

Леон положил руку ему на плечо:

– Лежи. Я пошлю за ним Маниоро. Маниоро! – Он повернулся к выходу. – Поищи бундуки[18] бваны и принеси сюда. А теперь следи за этим. – Он поднял палец, медленно поводил им из стороны в сторону и удовлетворенно кивнул. – Хорошо. Похоже, несмотря на все старания, получить сотрясение мозга у тебя не получилось. А теперь дай-ка поищу твою левую бровь. Раньше она была где-то здесь. – Обследовав рану, Леон покачал головой. – Придется немножко тебя заштопать.

В глазах Кермита отразилось беспокойство:

– Заштопать? А ты в этом разбираешься? Знаешь, как накладывать швы?

– У меня большой опыт. Набил руку на лошадях и собаках.

– Я не пес и не кобыла.

– Нет, конечно. Те – животные смышленые. – Леон повернулся к Ишмаэлю. – Принеси свой швейный набор.

У входа в палатку появился Маниоро. Печальное лицо масаи не обещало хороших новостей.

– Сломалось, – сказал он на кисуахили, протягивая обе руки с обломками ружья.

– А, черт! Чтоб его… – простонал американец.

Ложе переломилось, прицел сорвало от удара о камень. Было ясно, что стрелять из такого оружия невозможно. Кермит нежно, как больного ребенка, погладил приклад.

– Ну? И что мне делать? – Он жалобно посмотрел на Леона. – Можешь починить?

– Могу, но не раньше, чем мы вернемся в лагерь, где у меня все инструменты. Приклад нужно перетянуть зеленой кожей со слоновьего уха. Когда высохнет, станет тверже железа и будет лучше нового.

– А что делать с прицелом?

– Если не найдем старый, выточу и припаяю новый, самодельный.

– Сколько это займет?

– Неделю или около того. – Увидев, как помрачнел американец, Леон постарался смягчить удар. – Может, чуть меньше. Многое зависит от того, как быстро удастся найти свежее слоновье ухо и как быстро оно высохнет. А теперь сиди смирно и не дергайся – буду тебя латать.

Огорченный донельзя, Кермит не стал возражать. Первым делом Леон промыл рану раствором йода, а уж затем взялся за нитку с иголкой. Обе процедуры были настолько болезненными, что даже у самых крепких мужчин вышибали порой слезу, однако опечаленный всем случившимся Кермит как будто не замечал боли.

– Из чего я буду теперь стрелять? – жалобно спросил он, все еще глядя на обломки винчестера.

– Тебе, считай, повезло. Я на всякий случай захватил свою старую армейскую винтовку. «Ли-энфилд», калибр триста три, – ответил Леон, прокалывая лоскут кожи.

Кермит поморщился, но, как упрямый пес, не желающий расставаться со своей костью, тему не выпустил.

– «Энфилд»? Это пукалка, а не винтовка, – обиженно проворчал он. – На антилопу с ней идти можно, против человека тоже сгодится, а вот для льва слишком легкая.

– Хороша и против льва, нужно только подобраться поближе да всадить пулю в нужное место.

– Поближе? Знаю я, что в твоем понимании означает ближе. Хочешь, чтобы я сунул дуло в самое ухо.

– Дело твое, поступай по-своему, если уж так хочется. Пали с полумили. Только я не думаю, что из этого что-то получится.

Кермит задумался ненадолго и, похоже, не пришел в восторг от собственной идеи.

– А ты не мог бы одолжить мне на время свой старый «холланд»?

– Знаешь, я люблю тебя, как брата, но скорее отдам тебе на ночь младшую сестренку.

– А у тебя есть младшая сестренка? – оживился вдруг Кермит. – И как она? Хорошенькая?

– Нет у меня никакой сестры, – соврал Леон и, чтобы увести внимание американца в сторону, торопливо добавил: – Так что свой «холланд» я тебе не дам.

– Ну а эту пукалку я и сам не возьму, – раздраженно заявил Кермит. – Тоже мне оружие!

– Отлично! Тогда, может быть, позаимствуешь у Маниоро копье?

Маниоро, услышав свое имя, осклабился и вопросительно посмотрел на американца.

Кермит покачал головой и, собрав воедино все свои познания в кисуахили, выдал следующую тираду:

– Мазури сана, Маниоро. Акуна матата! – Что означало: «Отлично, Маниоро. Не беспокойся!»

Масаи разочарованно отвернулся, а Кермит искоса взглянул на Леона:

– Ладно, дружище. Так и быть, пальну пару раз из твоей пукалки.