Ассегай

Пройдя около мили вдоль берега реки, они спугнули стадо возвращавшихся с водопоя буйволов. Леон завалил двух бычков двумя выстрелами – из левого и правого стволов. Бычкам вскрыли животы, предоставив утреннему ветерку разнести запах мертвечины, после чего приманку развезли на мулах и оставили на открытых местах, чтобы раненому льву негде было укрыться. Укладывая последнюю приманку, носильщики наломали зеленых веток и забросали ими тушу – мера предосторожности от гиен и стервятников. Взрослого льва это хлипкое препятствие остановит разве что на пару секунд.

Продолжив путь вдоль реки, Леон через каждую милю подстреливал попадавшее на глаза крупное млекопитающее: жирафа, носорога или буйвола. К закату они прошли больше десяти миль, оставив на маршруте не меньше дюжины пахучих приманок.

Ночь снова прошла без сна: соперники продолжили состязание в реве. В какой-то момент старый вожак оказался так близко от лагеря, что от его могучего рыка задрожала земля, но претендент на вызов не ответил.

– Молодой нашел нашу приманку, – объяснил его молчание Маниоро. – Молчит – значит, ест.

– Я думал, львы не питаются падалью, – заметил Кермит.

– Не верь всему, что говорят. Львы так же ленивы, как домашние кошки. Жрут все, что им дают, и запашок нисколько их не смущает. На охоту они идут в крайнем случае, когда ничего другого не остается.

Через два часа после полуночи старый лев умолк. Ночь притихла.

– Теперь и он нашел приманку, – заметил Маниоро. – Завтра возьмем обоих.

– Сколько львов мне разрешается по лицензии? – спросил Кермит.

– Хватит даже тебе. В Британской Восточной Африке львы считаются хищниками. Стреляй сколько хочешь.

– Отлично! Я хочу этих двух. Хочу отвезти домой и показать отцу.

– Я хочу того же, – согласился Леон.

На следующее утро, едва рассвело, они двинулись по знакомому маршруту вдоль цепочки приманок. Оделись потеплее – солнце еще не взошло, а воздух был прохладен и благоухал, как отличное шабли.

Первые три приманки остались нетронутыми, хотя на верхушках деревьев уже сидели, нахохлившись, хмурые, угрюмые и печальные, как гробовщики, стервятники. Ярдов за четыреста до четвертой приманки Леон остановился и достал бинокль.

Через минуту Кермит занервничал.

– Что ты там рассматриваешь, приятель? Ветки на месте, там никого нет.

– Ошибаешься, – негромко возразил Леон.

– То есть как? – мгновенно оживился американец.

– Там кое-кто есть. Точнее, большой лев.

– Не может быть. Я никого не вижу.

– Вот. – Леон протянул ему бинокль. – Посмотри сам.

С минуту Кермит только смотрел да подстраивал резкость.

– Все равно ничего не вижу, – сказал он наконец.

– Смотри туда, где ветки сдвинуты. В просвете виден полосатый бок зебры…

– Да, вижу.

– А теперь чуть-чуть выше. Видишь за ней два темных пятнышка?

– Да, но это же не лев.

– Это кончики его ушей. Лев лежит за зеброй и смотрит на нас.

– Господи! Ты прав! Ухо дернулось! – воскликнул Кермит. – Это который, молодой или старый?

Леон переговорил коротко с Маниоро. Лойкот, мнения которого не спросили, высказал его сам. Наконец Леон снова повернулся к Кермиту:

– Вдохни поглубже, дружок, у меня хорошие новости. Лев очень большой. Маниоро назвал его львом львов.

– Что будем делать? Загоним верхом?

– Нет, пойдем пешими.

Леон соскочил с седла и, достав из чехла «холланд», перезарядил ружье. Кермит последовал его примеру, проделав то же самое с «энфилдом». Саисы отвели в сторонку лошадей, сложили меха с водой и ненадолго присели, а потом, взбодрившись понюшкой табаку, вскочили и принялись прыгать и скакать, потрясая копьями, пронзая воздух длинными начищенными остриями и кровожадно посапывая – настраиваясь на схватку.

Наконец все было готово, и Леон дал американцу последние наставления:

– Пойдешь впереди. Я буду у тебя за спиной, в трех шагах, чтобы не мешать. Идешь медленно, ровно, но не прямо, а так, словно собираешься пройти шагах в двадцати справа от него. На него не смотри – смотри под ноги. Будешь смотреть на него – спугнешь, и тогда он или убежит, или преждевременно нападет на тебя. Когда останется шагов пятьдесят, он зарычит. Это предупреждение. Начнет бить хвостом. Не останавливайся и не торопись. Продолжай идти, как шел. Шагов за тридцать он поднимется и повернется к тебе. Большинство львов в такой ситуации либо уходят, либо нападают. Этот поведет себя иначе. Из-за соперничества с молодым самцом он сейчас в воинственном настроении. Кровь кипит. Он не уйдет. Даст тебе еще три-четыре секунды и набросится. Ты должен выстрелить до того, как он сорвется, потому что в противном случае он моментально наберет скорость до сорока миль в час. Когда я подам знак, стреляй под нижнюю челюсть, в центр груди. Котики, они нежные. Такого и калибр триста три свалит. И все равно ты должен стрелять, пока он остается на ногах.

– А ты стрелять не будешь?

– Нет, не буду. Разве что он начнет тебя грызть. Ну, приятель, все. Вперед!

Двинулись редким строем: впереди Кермит, за ним с отставанием на несколько шагов Леон, еще дальше два масаи – плечом к плечу, с ассегаями на изготовку.