Assembler, или Встретимся в файлах…

Почему-то снова вспомнился прощальный взгляд мамы и это ее «шапку надень». Затем он вспомнил поездку в машине, где дал этой черной коробке с оранжевой полосой имя Моника. Потом была встреча с Джессикой Уотсон и эксперимент в лаборатории № 1. Так себе эксперимент, ничего экстраординарного. Моника, тьфу, материнская плата все время лежала в кармане. Затем он подключил ее через блютус к основному серверу и дал задание – проанализировать результаты последней серии экспериментов в лаборатории № 1. Поручил найти способы улучшить результаты. Спустя минут двадцать Моника прислала на коммуникатор сообщение, что оптимальный вариант найден. Затем спросила разрешения на тестовое испытание в лаборатории № 3, где есть готовая болванка. И он его, это разрешение, кажется, дал. Или не дал?..

Последнего он точно не помнил. Но ведь не могла же материнская плата провести эксперимент самостоятельно!

«Восстание машин, – мысленно улыбнулся Бонадвентур. – А еще и сигнал с Марса! И вся эта хрень в один день! Да черта с два! Это ж не мультфильм, это реальная жизнь».

С этой самой мыслью он вынул из консоли управления материнскую плату по имени Моника и направился в свой кабинет.

Помощнику Ли он велел оставаться в лаборатории, соскребать со стен зеленые останки.

Едва войдя внутрь кабинета, Бонадвентур законнектил Монику с кабинетным коммуникатором и спросил:

– Что было в той пуле? Назови состав…

В ответ прозвучали уже знакомые щелчки. Трескотня длилась с полминуты. Затем прорвался голос Моники.

– Этого в файлах нет.

– Хватит придуриваться. Что было в сердечнике пули?

– Этого в файлах нет.

– Требую применить протокол «Глубокий поиск». Снять все ограничения на файлообмен, – приказал Бонадвентур.

Снова что-то захрустело, защелкало, а затем последовал неожиданный ответ:

– Вы велели заархивировать и засекретить данные.

– Я велел? Какого черта? Я даже не помню, чтобы давал добро на эксперимент.

– В моих файлах четко прописан регламент. Без вашего разрешения подобные действия недопустимы. Разрешение на эксперимент было получено в четырнадцать сорок семь. Воспроизвести?

– Воспроизведи!

Бонадвентур четко услышал запрос Моники на проведение эксперимента и свой положительный ответ. Затем, как и требовали инструкции, Моника повторила запрос еще раз, и он снова дал разрешение.

«Что за провалы в памяти? – испугался Бонадвентур. – Теперь получается, что «по моему велению, по моему хотению» на свет божий появилось какое-то новое оружие страшной разрушительной мощи, о котором я ничего не помню».

– Ты говорила о щелчках как о сигналах неизвестной природы. Проанализируй свои файлы на взлом, – приказал Бонадвентур.

– Взлома не было. Приказ отдан вами.

– Почему я этого не помню?

– Провалы в памяти – одна из особенностей работы человеческого мозга. В подавляющем большинстве случаев это спонтанная нейронная реакция, защищающая от информации, которая может причинить непоправимую боль…

– Прекрати цитировать медицинскую энциклопедию. Мне нужны неформальные объяснения.

– Этого в файлах нет…

– Тьфу на тебя… Искусственный интеллект, называется! – Бонадвентур достал из ящика бутылку виски и налил граммов пятьдесят в лабораторную колбу. – Давай теперь без дураков – что там было в этой пуле? Ну, я слушаю…

– Повторяю, информация засекречена. Вы сами отдали приказ, применив протокол «Кодовая фраза». Теперь, чтобы информация вновь стала открытой, вы должны эту кодовую фразу назвать.

– Чертовщина, бред какой-то! Тебя что – утилизировать?

– Я понимаю ваше эмоциональное состояние. Но вы сами велели мне сохранить информацию в тайне. Сами велели применить особый протокол безопасности. Назовите кодовую фразу и получите ответ. Вы же не могли ее окончательно забыть? Попытайтесь вспомнить.

– А сколько в этой фразе было слов?

– Я не могу давать подсказки.

– Ну хотя бы время, когда я это сделал, и место. Чтобы я мог посмотреть записи с камер наблюдений.

– Напоминаю, когда применяется особый протокол безопасности, то все записи с камер наблюдения за последние три дня стираются.

На лбу у Бонадвентура выступил холодный пот. Он налил в колбу еще. Затем еще – почти до краев.

– Ну и денек сегодня. Ты хочешь сказать, что все, что тут происходило за последние три дня, стерто?

– Да. Все видео-и аудиофайлы стерты.

– И это велел сделать – я?

– Да.

– Да что ж это за бред такой!

Бонадвентур вдруг почувствовал, как ослабевают колени. Он вспомнил звонок Софьи Касперской, эту дурацкую историю с марсианским сигналом. Теперь, если вдруг понадобится алиби или какое-то объяснение произошедшему, сделать это будет невозможно. Все файлы стерты. Единственный свидетель, который у него есть, – это Моника. А память ее зашифрована им же самим и фразой, которую он – хоть убей – не помнит.

– Вот попал!..

Бонадвентур опрокинул содержимое колбы в рот и буквально рухнул в оказавшееся под ногами кресло на колесиках.