Assembler, или Встретимся в файлах…

Он зажмурил глаза и в голове вдруг возникла фантасмагорическая картина того, как он пробирается на космодром, проникает в космический корабль и запихивает в один из марсоходов передатчик. Там в передатчике очень важное сообщение для человечества.

– Слушайте, жители Земли, и не говорите, что не слышали! – нараспев и по-русски произнес он. – Идите в жопу с моей Красной планеты! Куда вас на х… занесло! Вон отсюда! Пошли вон…

– О-о-о, мы давно не общались по-русски, а мне очень нравится русский язык, – вдруг сказала Моника.

Бонадвентур словно очнулся. Он понял, что произнес последние слова не в мыслях, а вслух.

– Подожди-ка! Я, кажется, вспомнил кодовую фразу. А ну слушай…

– Слушаю.

– Кодовая фраза: «Бонадвентур. Петров. Ассемблер».

– Неправильно, – ответила Моника.

– Кодовая фраза: «Бонадвентур. Петров. Ассемблер», – сказал он еще раз, но уже с русским акцентом.

– Неправильно, – снова ответила Моника.

– Да чтоб тебя…

Бонадвентур подкатился на кресле к центральному монитору кабинетного компьютера, набрал на клавиатуре: «Особый протокол безопасности. Раздел: «Кодовая фраза».

Экран выдал нужный параграф, и он стал внимательно вчитываться в инструкции. Чтение давалось с трудом. Алкоголь разошелся по венам, голова стала тяжелой.

– А вы уверены, что к данной задаче нужен стандартный подход? – спросила вдруг Моника.

«А вы уверены, что к данной задаче нужен стандартный подход? – словно эхом отдалось в голове. – Э-э-э-э, Моника! Я уже слышал сегодня эту фразу от тебя, бестолковая ты железяка! Сейчас вспомню где… Кажется, в машине, когда мы говорили про маму, про ее болезнь. Значит и кодовая фраза где-то близко. Еще немного, и я ее вспомню».

Бонадвентур вновь потянулся за бутылкой, но вдруг услышал строгий голос Моники:

– Вам более пить нельзя!

– Это еще кто там жужжит?

– Вам более пить нельзя, – повторила Моника. – Ранее при аналогично выпитом объеме алкоголя у вас наблюдался длительный рвотный эффект.

– Тогда скажи мне кодовое слово, и я не буду больше пить!

– Я не понимаю взаимосвязи…

– Не понимает она взаимосвязи! Это потому что ты глупая железяка, а не человек, – уже слегка заплетающимся языком сказал Бонадвентур и громко запел:

Машина – всего лишь машина,
Любить ее нету причины,
Не стоит дарить незабудки —
Душа ее прямо в желудке.

– Это не кодовая фраза, – сказала Моника.

– Понятно, что не кодовая… Это песня, дура…

– Вы стали разговаривать со мной, словно с женщиной. Означает ли это, что вы окончательно определились с выбором и готовы воспринимать мою поведенческую модель как женскую?

– Да черт с тобой – будь женщиной.

– Принято, – почему-то обрадовалась Моника. – А можно спросить, про что эта песня?

– Понятия не имею. Просто песня. Вспомнилась под настроение. Привязчивая – жуть!

Бонадвентур замотал головой, словно от наваждения.

– И, кстати, если базовые настройки женские – это вовсе не означает, что надо задавать глупые вопросы и изображать из себя блондинку. Символический смысл фразы «изображать блондинку» хорошо понятен?

– В моих файлах достаточно информации на данную тему.

Голос Моники стал более деловым.

– Совсем другое дело! – похвалил Бонадвентур.

– У меня есть еще один важный вопрос. В песне поется: «Душа ее прямо в желудке». Почему материнская плата роботов метафорически сравнивается с душой, мне понятно. Непонятна схема размещения «души», то есть материнской платы. Почему она на уровне желудка. Намного логичней и практичней было бы разместить материнскую плату в голове. Я пришла к такому выводу, когда выполняла поручение по поиску способа нанесения максимального урона болванке номер 944. Если бы ее материнская плата находилась в голове, фатальный урон можно было бы нанести на три целых и семь сотых процента легче.

Бонадвентур прекрасно знал ответ «почему». Он помнил то жаркое заседание на Международном конгрессе робототехники, в котором ему довелось участвовать почти двадцать лет тому назад. Именно там он выступил с докладом, именно там получил предложение жить и работать в США. На конгрессе тогда кипели нешуточные страсти. Несколько религиозных деятелей буквально восстали по поводу ограничений в правилах размещения материнских плат роботов. Священнослужители были категорически против очеловечивания машин не только снаружи, но и внутри. В итоге в голове и в области сердца размещать материнские платы было запрещено. Желудок – вот то место, которое было выделено роботам под «душу».

– Не все в жизни имеет рациональное объяснение, – уклончиво ответил Бонадвентур.

Ему почему-то не хотелось говорить правду. Он вдруг заподозрил в вопросе Моники второе дно. Даже как-то немного протрезвел от этого.

Бонадвентур внимательно посмотрел на черную коробочку с оранжевой полосой, словно пытался высмотреть что-то, то ли эмоции, то ли реакцию на свой ответ.

«Вот это я напился», – пронеслось в голове.