Ассенизаторы

Встречавшиеся по дороге блокпосты, на которых я все же опасался досмотра вещей, проезжали почти не останавливаясь, только предъявляя документы. Сам путь до родного Энска прошел как в тумане. В окно я не смотрел, целиком погруженный в свои мысли. Поначалу пытавшись меня как-то разговорить, отвлечь, Удальцов и Сиротин бросили эту бесполезную затею. Машины шли на большой скорости, останавливаясь только для дозаправки и перекусить в придорожных кафе. Спали на ходу, придав сиденьям полугоризонтальное положение…

По приезду на базу сдал трофейное оружие в дежурку. Остальное барахло командир разрешил оставить, а затем сам, на личной машине, отвез меня домой, сказав на прощание:

— Отдыхай! А через пару дней, как раз в понедельник, приходи в отряд. Будем думать, что с тобой дальше делать. До службы тебя пока допустить не могу. Однозначно сначала в госпиталь на реабилитацию, а там у тебя еще два отпуска не отгулянных. Попробую пробить для тебя путевку в санаторий, нервы подлечить. И не спорь. Я сам знаю, как лучше. О парнях из группы ты уже вкратце рассказал. Подробности позже. Отдыхай, и прошу тебя, без фокусов…

— Да какие могут быть фокусы, товарищ полковник? Я же не пацан. Обещаю, в понедельник, как штык, буду в отряде. Да, и еще, — вспомнил я о найденном на месте засады жетоне, — вот, где ребята погибли, нашел только это. Хотя тщательно искать возможности не было, может и еще что осталось. Еще карта, где отмечено место боя, но ее отдам в понедельник.

— Добро, Георгий. Отдыхай, приходи в себя…

Оставшись один, долго без цели слонялся по огромной для одного меня трехкомнатной квартире, не зная, чем себя занять. Заглянув в холодильник, обнаружил там только порядком надоевшие консервы и бутылку коньяка, оставшегося с незапамятных времен. С тех, когда у меня еще была семья… Остальные продукты давно приказали долго жить. Есть совершенно не хотелось.

Приняв душ, решил сходить до магазина, хоть что-то взять на вечер. На тушенку и прочие продукты длительного хранения даже смотреть не хотелось. В универсаме купил сигарет, хлеба, копченой колбасы, масла, да десяток яиц. Сложив все в фирменный пакет, приобретенный там же, вышел на улицу. И надо же было такому случиться! Чего это я весь криминал к себе притягиваю? Судьба такая, что ли?

Только отошел от супермаркета, как навстречу мне несется какой-то парень лет восемнадцати-двадцати, в руках женская сумка, а далеко позади, что-то крича, семенит, не старушка, конечно, но женщина в достаточно зрелом возрасте. Немногочисленные прохожие шарахались от грабителя в сторону, демонстрируя поведение типичных обывателей. Как-то само собой так получилось. Как только бегущий поравнялся со мной, резко выбросил наперерез ему вытянутую правую руку, ударив по горлу сгибом локтя. Да так, что тот, оторвав ноги от земли, брякнулся на спину, полагаю, чувствительно приложившись затылком об асфальт. В бешенстве, обхватив его нижнюю челюсть, прижал затылком к земле и прошипел:

— Еще раз вообще увижу здесь, падла, считай, что ты покойник! — вырвав из рук парня сумку, пнул его с напутствием. — Пшел на хрен отсюда, гнида! И помни, что я сказал!..

Кое-как поднявшись, незадачливый грабитель отошел на некоторое расстояние, после чего злобно прошипел:

— Я тебя еще на пику посажу, сука старая!

— Что ты вякнул, крысеныш? — дернулся в его сторону, но тот, заметив мое движение, припустил вдоль по улице.

Бегать за ним посчитал ниже своего достоинства. Подобрал с асфальта упавший во время нашего барахтанья пакет, направился навстречу женщине, протягивая отобранную сумку.

— Это ваше, уважаемая?

— Спасибо вам, добрый человек! Храни вас Господь! Последнее отобрал, ирод. Если бы не вы…

— Крепче держите сумочку. Тут таких любителей чужого добра хватает. Всего вам доброго!

— И вам того же!

* * *

Вернувшись, принялся доставать продукты. Только вздохнул, увидев, что ужинать придется яичницей. Весь десяток — вдребезги. Зато большая получится…

И опять волной накатили полные боли воспоминания о нашей недолгой, но такой счастливой семейной жизни. По магазинам-то ходила моя Нала, а я все время на службе. В редкие свободные вечера, придя чуть раньше домой, встречал ее с пакетами в коридоре, подхватывал покупки и нес раскладывать на кухню. А потом подходила моя любимая и мы вместе готовили ужин… Горе потери ледяной рукой сжало сердце. Все, капитан, нет у тебя больше семьи. И жить в этой большой, каждой вещью напоминающей о жене и сынишке квартире тебе одному… Бросив пакет на стол, подхожу к окну, пытаясь взять себя в руки. Есть уже не хотелось. Что там ужин? Жить не хотелось — вот в чем правда!