Ассирийское наследство

— Э нет, — Гена прижал к груди чемодан, — сначала покажи статуэтку.

Ашот огляделся по сторонам волчьим взглядом, убедившись, что никто на него не смотрит, запустил руку в сумку.., и лицо его удивленно вытянулось. Не доверяя своему осязанию, он вытащил на свет Божий содержимое сумки.

В его руке, матово поблескивая на ярком солнце, красовался бронзовый бюст вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина.

Лицо Ашота исказилось удивлением и яростью. Он вспомнил случайную встречу на причале, вспомнил фамильярные объятия давнего знакомого.., и вспомнил наконец самого этого знакомого.

— Маркиз, сволочь поганая! — вскрикнул Ашот, а затем выдал такой заковыристый поток ругательств, что возникший неподалеку мальчуган лет шести заорал от страха, а его мамаша схватила свое чадо и потащила прочь.

— Это что — шутка? — холодно осведомился Гена и полез в правый карман пиджака. — Ты хорошо подумал, прежде чем так шутить с нами?

Ашот взревел, перегнулся через перила речного трамвая и попытался дотянуться до вожделенного чемодана, который уже почти был в его руках. Гена вытащил руку из кармана. В этой руке был не пистолет, а всего лишь белый платок. По взмаху этого платка притаившийся на юте корабля снайпер нажал на спусковой крючок. Выстрел из пистолета с глушителем был не громче хлопка ладони. Ашот Арутюнян, слишком сильно перегнувшийся через перила, охнул и полетел в узкий зазор между двумя кораблями. Оплаченная им остановка закончилась, и речной трамвай, постепенно набирая ход, двинулся дальше по своему маршруту.

* * *

В кармане барона Гагенау запищал мобильный телефон. Номер этого телефона был известен только узкому кругу особо доверенных людей. Барон приложил трубку к уху и сухо прокаркал:

— Здесь Гагенау!

— Господин барон, — проворковал в трубке приятный женский голос с сильным славянским акцентом, — я очень, очень хочу с вами снова увидеться!

— Что? — удивленно переспросил барон. — Кто это говорит?

— Неужели вы меня уже забыли? А мне казалось — я была вам так дорога!

— Что за чушь? Кто это говорит? — снова повторил барон.

Он отключил бы телефон, но прежде хотел узнать, кто мог разболтать номер его личного мобильника.

— Это я, Ламашту, — ответил чарующий голос, — я так хочу вернуться домой! Господин Зарудный не оправдал ваше доверие.

— Что? — Барон от волнения немного охрип. — Это не телефонный разговор.

— Я тоже так считаю, — промурлыкала женщина. — Встретимся завтра утром в одиннадцать в итальянском кафе возле Михаэльскирхе.

На следующий день барон, оставив свой «бентли» с шофером в двух кварталах от места встречи, вошел в маленькое итальянское кафе. Из-за углового столика ему помахала невероятно вульгарная девица в розовом кожаном плаще, огромных розовых же очках и с густой копной платиновых волос. Барон подошел к столику и слегка поклонился.

— Присаживайтесь, господин барон, — предложила девица вполголоса и уже совсем тихо, прикрывая рот рукой, добавила:

— Я — Ламашту.

Барон, инстинктивно оглядевшись по сторонам, сел за столик.

— Меня похитили, — жалобно прошептала девица, — а я так хочу вернуться домой, в вашу коллекцию!

— Прекратите паясничать! — оборвал ее барон. — Статуэтка у вас?

— Допустим! — Девица перешла на более деловой тон.

— Чем вы это докажете?

На колени барона лег плотный конверт.

Он осторожно приоткрыл его и увидел моментальную фотографию, сделанную «полароидом» — золотая ассирийская статуэтка покоилась на свежем номере «Зюддойче Цайтунг».

— Допустим, — как эхо повторил барон, убрал фотографию в конверт и вернул его хозяйке. — Каковы ваши условия?

Девица, снова перейдя на пискляво-жалобный тон, ответила:

— Мои похитители хотят три миллиона.

— Дойчмарок? — осведомился барон.

— Обижаете. Только долларов!

— Безумие! — барон был лаконичен.

— Напротив, — девица снова заговорила сухо и деловито, — это очень выгодное предложение. Вы уже получили страховку от компании АСЕ, она составила десять миллионов. Так что вам куда выгоднее заплатить три миллиона и оставить себе разницу. В противном случае мы сами можем связаться со страховой компанией, возвратить статуэтку, которую мы, допустим, нашли на помойке за этим кафе, и получить премию — это миллион долларов, тоже неплохо. Так что выбирайте сами...

— А если я сейчас сдам вас в полицию? — деловито осведомился барон.

Девица пожала плечами:

— Тогда вы в любом случае будете в проигрыше. Страховку придется вернуть, а мы, кроме всего прочего, располагаем записями кое-каких телефонных разговоров, которые доказывают вашу причастность к похищению статуэтки...

— Ладно, — оборвал ее барон, — вы меня убедили. Когда и как произведем обмен?

— Вы деловой человек, господин барон! Обмен произойдет на площади перед полицай-президиумом в тринадцать ноль-ноль. Это на тот случай, если вам почему-нибудь захочется решить проблему силовым методом.

— Что вы, что вы! — Барон замахал руками. — Мне только нужно время, чтобы получить такую сумму наличными. Пусть это будет в четырнадцать ноль-ноль.

— Хорошо, — девица встала из-за стола, — деньги должны лежать в серебристом кейсе. И не вздумайте мухлевать, барон.