Ассистентка (СИ)

Ехали молча, я чувствовала, что Глеб что-то напряженно обдумывает. Мне же сказать было нечего, поэтому я пялилась в окно. В голову вновь вернулись мысли: друзьям мы или я всего лишь функция. Мой тест на близость — тишина. Если рядом с человеком молчать комфортно, не нужно заполнять лишними словами тяжелые паузы, значит это мой человек. А вот если безмолвие «оглушает», вызывает напряжение, то значит с этим человеком у нас мало общего. С Глебом молчать было легко.

Тем временем нам действительно удалось приехать к офису на несколько минут раньше милицейского кортежа. Глеб поднялся наверх. А я осталась дожидаться нашу странную «гостью». Думать о ней, как о мертвой, мне было невозможно тяжело.

Милиционеры бережно занесли тело, оставили его на полу в лаборатории и быстренько ретировались.

Как всегда, прежде чем начать какие-либо действия, Глеб плотно задернул шторы. Комната мгновенно погрузилась во мрак. До моего слуха донеслось тихое шептание, Кристовский разговаривал с девушкой, уговаривая её успокоиться и не переживать, лучи больше не будут её тревожить. А затем он поспешно настрочил целый список разнообразных дел для меня. При том в разных частях города, сообщив, что если я сегодня не успею что-то раздобыть, то это можно оставить на завтра, что нет ничего срочного и чтобы я не торопилась. Было очевидно, что его цель просто выпроводить меня из офиса. Что же, не буду вам мешать, господин хороший!

Ближайшие два дня решила в офисе не появляться. Тем более некоторых препаратов, которые он меня попросил приобрести в малоизвестной в широких кругах аптеке, в наличии не было. Мне пришлось их заказать, а доставили их только через день. А еще я почему-то внутренне злилась. Нет, ни из-за Оксаны. Про то, с кем Глеб крутит романы, в эти дни я действительно не думала. Мне было дико любопытно узнать, что за нечисть разлеглась у нас в офисе. И, да кабинет Кристовского я стала воспринимать как «наш».

Но самое сложное было в том, что мне совершенно не с кем было поделиться своими размышлениями о личности загадочной барышни. Юлька работала на Гросса, а они с моем шефом явно друг друга недолюбливали. С Марь Наумовной у него вроде бы хорошие отношения, но я не была уверена, что его не оскорбит то, что я обсуждаю работу у него за спиной. Конечно, расписку о неразглашение он с меня не брал, но прямо дал понять, что сфера деятельности у нас конфиденциальная. И расплата за нарушения будет много строже, чем денежный штраф. Размышляя обо всём этом, я по старой студенческой привычке направила колеса своего самоката в библиотеку. И только, когда приехала на место, осознала, что не знаю, что спросить. Ну, ведь не «Спящую красавицу» же!

В библиотеке как всегда было тихо и пустынно. Большие окна щедро лили свет, но он растворялся в этом помещение, будто боясь нарушить сумрачный покой. Как на кладбище, блин! За несколькими столами корпели тощие и сутулые студенты. Сразу ясно: заучки. До сессии было еще далеко. Поэтому «приличные люди» сюда пока не наведывались. Чуть дальше примостились ребята постарше. Видимо, аспиранты. Наверняка, учатся и работают, может быть и семьи уже есть, вот и выкраивают любую свободную минутку, чтобы позаниматься. Возле самого входа в хранилище заняли соседние столы два взрослых мужчины, оба лет за пятьдесят, лысоватые, с очерченными и видными даже издалека пузиками: типичные «вечные» кандидаты наук. Работают над очередными статьями, в надежде через пару лет защитить докторскую. Но она часто так и откладывается, приходя вместе с почетной пенсией. За совокупность заслуг, так сказать. Нет, здесь мне никто не поможет.

— Девушка, добрый день. Может быть, я могу вам чем-то помочь? — это предложение точно относилось ко мне.

Сомневаясь, то ли извиниться и быстро уйти отсюда, то ли попытаться найти хоть что-то, обернулась.

— Мария Наумовна?

— Варюша? — выпалили мы хором.

— Что вы здесь делаете?

— Я здесь работаю. А ты?

— А я ищу книгу…

— Для Глеба?

— Нет, для себя…

— Понятно. Сложное дело, и ты хочешь выручить хозяина, — меня зацепило как она произнесло слово «хозяин»: так говорят о владельце кота или собаки. — Похвально.

— Нет. Это я для себя. Хотела кое с чем разобраться, — я пыталась не вдаваться в подробности.

— Боишься сказать? Понимаю. Но хотя бы намекни… Может быть, смогу что-то предложить? Я хорошо изучила местные архивы.

Я замялась. Лисович действительно единственная, кто сейчас может мне помочь. Но что скажет Глеб?

— Меня интересует информация о том, кто и как жил в наших краях в XV веке… Что-то необычное, — наконец вымолвила я.

— Да уж. Что уж за дело там у Глеба, что ему приходится так глубоко копать, — ответила Мария Наумовна. — Но подожди, посмотрю, что есть.

Минут через пятнадцать она вернулась, везя в тележке три толстых тома. Здесь было описание раннего славянского фольклора, перепечатка старых домовых книг и дневники-наблюдения немецкого воина тех времён, при том переведенные с ранненововерхнемецкого языка, прородителя современного немецкого.