Ассистентка (СИ)

Прежде чем Глеб начал собирать свои зеркала я заметила, что куриное яйцо стало совершенно чёрным.

— Что это? — в моих словах звучала смесь брезгливости и изумления.

— Оно впитало её грех.

— Как губка?

— Что-то вроде того… Теперь осталось отпустить обиду, и возможно мать и нарожденный ребенок смогут встретиться… Где-то там, в другой реальности.

— Ты опять совершил хорошое дело? — подначила я.

— Почти, — Глеб игриво мне подмигнул и написала на обороте фотографии сумму, которую должен был оплатить Матвей.

Благотворительностью здесь не пахло. Но наша миссия пока не была закончена. Спустившись на улицу, я чуть не выронила тяжеленное зеркало, которое дал мне Кристовский. Матвей еще был весь бледный, после пережитого шока. Мы помогли ему сесть на диван, я налила и принесла ему стакан холодной воды, и мы оставили его приходить в себя. Времени, чтобы проследить, как он проведет эту ночь у нас не было. Весь серый асфальт был чёрным от тел мертвых птиц.

— Какого… — чуть было не выкрикнула я запрещенной ругательство, упомянув рогатохвостатого монстра. — Что здесь произошло?

— Всплеск негативной энергии был такой сильный, что убил этих птиц. Надеюсь, что часть из них успела улететь. Но судя по всему их было не слишком много, — обыденно объяснил Глеб. — Но у нас с тобой нет времени на зоозащиту. Нам нужно успеть этой ночью закончить это дело. Ты помнишь, какая сегодня дата?

— Пятница, тринадцатое.

— Совершенно точно, а значит сегодня состоится ведьмин круг!

— Что это?

— Шабаш ведьм, место, где они черпают силу.

— Ого, а нам туда можно? — мне слабо верилось, что это некое шоу, куда пускают всех желающих.

— Конечно нет! Это строго запрещено! Но мы у них не спросим.

С предчувствием, что эту ночь я запомню надолго, села в машину. В этот раз в просторном салоне было мало места. Потому что заднее кресло полностью занимали зеркала, которые Глеб положил с особой осторожностью, чтобы они не разбились.

— Заехать в офис уже не успеваем, — пояснил он.

В ответ лишь коротко кивнула, стараясь не смотреть в окно, чтобы не вызывать новые приступы рвоты. Мелкие мягкие тельца с летающими вокруг них перьями выглядели совершенно отвратительно. Но еще неприятнее было то, что издалека уже слетались другие птицы, начиная клевать головы своих собратьев. Под колесами хрустнул тонкий черепок. Зажмурилась так крепко, словно благодаря этому могла не слышать мерзкие звуки. Но они всё равно доносились, даже если закрывала голову руками. Наконец громадный автомобиль, неуклюже развернувшись в тесном дворе, выкатился на проспект. Еще двадцать минут, и мы были за городом.

— Далеко ехать? — спросила у Глеба.

Не столько для того, чтобы узнать дорогу, а чтобы разбить молчание. У меня в ушах до сих пор стоял треск ломающихся под колесами птичьих косточек.

— Нет, минут десять.

И действительно не прошло и четверти часа, как в глубине дороги фары выхватили из темноты лесную чащу.

— Встанем здесь, немного пройдём пешком, чтобы нас не заметили, — шепнул Глеб.

Конечно, на таком расстояние нас не могли услышать, но лучше перестраховаться.

Мы съехали на обочину, поставив машину за раскидистым кустом, гуськом пошли по тонкой тропе. Ветки, скинувшие листву, плохо скрывали машину, но если не знать, где она стоит, и не присматриваться, то в глаза она не бросалась. Этот длинный день утомил меня, но зашкаливающей адреналин придавал бодрости, поэтому мне удавалось не отставать от Глеба.

Ясность, что мы двигаемся в нужном направление, принесли звуки шаманского бубна. Их звонкий рык эхом разносился среди деревьев, заставляя их дрожать. Затем почувствовался дым, тонкими струйками просачивающейся между стволами. Пахло жжеными еловыми ветками и пряностями. И только в последний момент стала видна сама поляна. Небольшая, окруженная плотной стеной елей она была хорошо вытоптана. Видимо, подобные пляски здесь случались регулярно. В середине находился огромный костёр, высотой не ниже двух с половиной метров. Вокруг него лежали шкуры животных. Из своего укрытия я не могла различить их. На них, стоя вокруг костра на равном отдаление друг от друга, танцевали пять обнаженных женщин. Единственной их одеждой были древние замысловатые кулоны из костей и перьев животных, болтающиеся на кожаных шнурках. У каждой из дам были длинные белые волосы, ниспадающие до самой земли, которыми они неистово махали, совершая невообразимые, завораживающие движения телами. Которые то изламывались от охватившей судороги, сгибаясь в конвульсиях, и тут же распрямлялись в изысканном па, на мгновения замирая и доли секунды левитируя над поверхностью. А затем принимались неистово скакать и прыгать, выкрикивая односложные гортанные заклятия. От которых вновь переходили к плавным изгибающимся движениям в молчание. В той, которая держала в поднятой руке самый большой туго натянутый бубен, я узнала подругу моего шефа, Оксану.