Ассистентка Злодея

Эви изо всех сил ударила каблуком ему по голени, короткая шпилька врезала по кости с приятным хрустом. Он взвыл от боли, выпустил её и повалился на пол, а она снова бросилась к двери. Захлопнув её за спиной, она сумела подпереть её стулом из коридора как раз вовремя – дверь задрожала под градом ударов отца.

– Выпусти меня сейчас же! – приказал он.

– Тсс, – резко, зло бросила Эви. – Разбудишь Лиссу. А ты ведь не хотел бы навредить собственному ребёнку, да, папа?

Она сглотнула, проглатывая обиду и предательство, и посмотрела на бумаги в руках.

Но это были её бумаги, её почерк, записи из её книжки.

– Ты шпионил за мной с помощью чернил, – сказала она, чувствуя, как слёзы вскипают на глазах, пока она просматривала каждую страничку проклятых улик. Она листала целые страницы своих тщательных записей. Сама невинность, она даже не подозревала, что отец читал каждое слово.

Но тут она нашла другое письмо в стопке и замерла вновь. Почерк был незнакомый, зато имя – да, это имя она знала.

– Король Бенедикт, – прошептала Эви. Сердце упало, в лицо бросился жар, перед глазами заплясали чёрные точки. – Ты всё это время работал на короля?

Этого она вынести не могла. Эта правда, жутчайшая из всех, уносила её в море отчаяния, чтобы жестоко утопить там.

С той стороны тишины всё на миг затихло, а потом отец сказал:

– Эванджелина, открой дверь, и я объясню.

Эви помедлила, но ей нужно было видеть лицо отца, единственного человека, которому она доверяла свою безопасность и благополучие, когда тот скажет, что предал её.

Она спросила лишь одно, когда убрала стул и осторожно открыла дверь:

– Это ты подложил бомбу?

Вопрос ошеломил его, он медленно попятился в кабинет, нашёл упавший стул, сел.

Эви вошла следом и заняла ближайший к двери угол.

– Спрошу ещё раз. Вдруг ты не расслышал, – холодно произнесла она. – Это ты подложил бомбу, которая едва меня не убила?

Слова были резкие, убийственные, и отец это понял. Он смотрел так, будто не узнаёт – что ж, у неё были аналогичные трудности.

Глубоко вздохнув, он сдавил виски.

– Да. Я.

– Как…

– Ты пометила все входы в своей сраной книжке. Я сообщил королю Бенедикту, куда ударить в нужное время, чтобы убедиться, что твой… босс… не помешает.

– Убить меня!

– Тихо! – шикнул человек, которого она больше не узнавала, и приподнялся, но замер, увидев страх в её глазах. – Сама сестру разбудишь.

– Боишься, что она узнает, в какое чудовище ты превратился? – с отвращением, сочащимся с каждого слова, спросила Эви.

Отца затрясло. Словно его так обуревали чувства, что тело уже не справлялось.

– Я? Чудовище? – снова шептал он, так удивлённо, а потом усмехнулся. – Это мерзкое подобие человека, с которым ты спуталась, – вот кто чудовище, а не я.

– Это «чудовище» – единственная причина, почему нас не выкинули на улицу! Причина, почему ты вообще ещё жив, спасибо его лекарствам! – Эви старалась говорить взвешенно, но обнаружила, что так всё равно можно швырять в отца слова, будто ножи. – А он… У него есть свои причины. И у меня тоже. Я сделала то, что должна. Ради семьи. – Она покачала головой, расправила плечи и выпрямилась. – Я не стыжусь.

– Тебе не пришлось бы ничего этого делать, прими ты предложение мистера Варсена!

Отец повёл плечами, смотря на неё невидящим, подёрнутым дымкой взглядом.

А Эви вытаращилась на него, осознавая, что говорит отец, в чём признаётся. Она падала в зияющую тёмную бездну, и не за что было схватиться.

– Ты знал. – Голос надломился, к её досаде. – Ты знал, что мистер Варсен попытается на меня напасть?

– Ну что ты устраиваешь драму, Эванджелина. – Отец с отвращением махнул рукой. – Он пришёл, предложил доплату за пару ночей в неделю в твоей компании.

– Ты вообще сам себя слышишь? – Слёзы уже катились по лицу, Эви вытерла их и заметила, что пальцы онемели. – Тебе совсем наплевать, что он меня чуть не убил?

– Вечно ты так.

В жизни Эви часто бывали моменты, когда ей казалось, будто на неё смотрят свысока, и ощущала себя со своими мыслями и чувствами незрелой, глупой, несерьёзной. До такой степени, что, даже если она ощущала себя совершенно сильной и уверенной в своих словах, её не слушали, на неё не обращали внимания.

Её вычёркивали.

– Вечно раздуваешь из мухи слона, вечно все вокруг тебе виноваты. – Отец сплюнул в тлеющий камин. – Мать твоя была такая же.

– Не смей говорить о ней, – велела Эви, едва слыша саму себя.

– Что, теперь твоя матушка – святая? – рассмеялся Гриффин Сэйдж, затих, потом хохотнул снова. – Она ж твоего брата убила.

Эви вздрогнула.

– Бросила вас с Лиссой. – Он ухмылялся, довольный своими аргументами.

– Это первое письмо от неё с тех пор, как она ушла? – спросила Эви, глядя ему прямо в глаза.

Отец замер.

– Так и думала. – Эви рассмеялась, но улыбнулась потом печально. – А теперь ты потерял не только жену, но и старшую дочь. Поздравляю. – Она медленно хлопнула пару раз в ладоши, подошла к окну, вслушалась в дробь вечернего дождя и подарила себе мгновение мирной тишины. Точнее, злобной тишины: её одолевало желание оторвать отцу голову.