Ассистентка Злодея

Как будто этого мало, Бекки решила, что любое свободное время должно быть потрачено на повышение продуктивности труда. Она урезала пятнадцатиминутный перерыв, который был у работников за смену вдобавок к десяти минутам получасового обеда, и заменила его на список дополнительных обязанностей, где каждая следующая казалась хуже предыдущей.

Но сопротивление было бесполезно: те немногие, кто попытался, обнаружили в конце недели, что расчётные листы куда-то затерялись, а столы внезапно переехали в ту часть офиса, которую облюбовали пауки.

Поразительным образом на первом месте в списке дополнительных обязанностей оказалась Татьянна, которой поручили ужасно утомительное занятие – наполнять офисные чернильницы. На возмущение Татьянны – в основном из-за угрозы нарядам – Бекки ответила, что это отличный повод одеваться более подобающе, поскольку роскошные розовые платья больше подойдут на бал, чем на работу в приличное учреждение. Татьянна кинула в неё подушкой. Розовой.

– Подними угол. Всё ещё криво, – посоветовала Бекки, словно у Эви и без того не тряслись руки, пока она держала здоровенную картину.

На лбу выступил пот, и Эви рявкнула:

– Сделай одолжение, заткнись!

Сработало каким-то образом: Бекки не ответила.

Рука, которую Эви ободрала об лестницу, горела, она подтолкнула угол рамы повыше, чтобы не давило так сильно на больное место. Глупость какая, почему она вообще занимается этим сама! Но она не могла никому позволить заглянуть под полотно, укрывающее её драгоценную добычу, раньше времени.

– Надеюсь, то, что ты добыла на складе на замену предыдущему портрету, стоит места на самом виду, – сказала Бекки, и Эви прямо-таки услышала, как она вздёрнула бровь.

Ни для кого не было секретом, что Бекки задело случившееся с предыдущим портретом. Очевидно, это был подарок боссу от неё. Портрет был уродливый; Бекки говорила, что это абстрактное полотно известного художника, и никогда не упускала случая похвастаться, стоило кому-нибудь подышать в сторону картины.

Со двора внезапно захлопали крылья, Бекки вздрогнула, а Эви, посмеиваясь, потянулась ещё разок поправить раму, а потом спустилась со стремянки.

Блэйд и дракон работали как отлаженный механизм, но оставались ещё некоторые острые углы. Эви, впрочем, эти углы нравились. Вчера вечером дракон, который всё ещё не привык к свободе и крыльям, врезался в одно из витражных окон. К счастью, не в любимое окно Эви на кухне, у которого она пила зелье.

Всё к лучшему: до этого момента неделя тянулась тоскливо и непродуктивно.

Покинув кузницу Отто Варсена и закрыв этот вопрос, босс с головой ушёл в дело, для которого помощь Эви ему не требовалась.

Эви утешилась удовольствием, которое получала от этой высокохудожественной выходки.

Когда дракон вломился через окно и утащил с собой предыдущий портрет, Эви сначала испуганно вскрикнула, а потом с удовольствием отметила, что картине пришёл жестокий конец. Этот абстракционизм смотрел прямо ей в душу добрых полгода.

– Сомневаюсь, что картины со склада могут сравниться с тем, что висело здесь до них.

Эви не придала значения скепсису в голосе Бекки: всё равно она неуловимо побеждала в состязании воль.

– С той мазней ничто не сравнится, – хохотнул Блэйд, в кои-то веки подойдя к ним без ран и крови из какой-либо части тела. Кингсли с удобством расположился на его плече.

– Да… – протянула Бекки, смерив Блэйда взглядом. – Давайте послушаем мнение человека, который проснулся и решил, что можно не мыться.

Блэйд широко улыбнулся, будто её оскорбления – сладчайшие из речей, и подобрался поближе. Кингсли забегал глазами, ища, куда бы убраться подальше от ссоры. Эви заметила, что Бекки выпрямилась сильнее, чем обычно, и сделала крошечный, едва заметный шажок от Кингсли.

Но Блэйд заметил. Эви поняла по блеску глаз, а ещё по тому, как он остановился, чтобы не подносить Кингсли ближе.

– Если захочу сменить парфюм, спрошу, какие духи у тебя – так пахнешь приятно, даже когда издаёшь такие тухлые указы, Ребекка.

Эви заметила, как вспыхнули щёки Бекки, и едва не вмешалась, чтобы прогнать Блэйда. Но не успела – Бекки ответила:

– Снимай ткань, Эванджелина. У меня полно работы.

Сверкнув улыбкой, Эви схватилась за угол ткани и потянула, открывая картину, с которой провозилась последний час.

Повисла потрясённая тишина, а затем Татьянна завыла от смеха. Мимо шёл стажёр с подносом, полным чашек зелья; он мельком взглянул на новый портрет и разлил повсюду жижу, вписавшись в ближайший стол.

– Это же босс, – поражённо сказал Блэйд, кусая губы, чтобы не заржать.

Но это был не он – точнее, это было общепринятое о нём представление. Вчера вечером Эви шла по площади и наткнулась на тележку с большими, от руки нарисованными портретами Злодея – отвратительными и за полцены.

Не было лучшего способа потратить деньги.

– Какой ужас! – Бекки застыла на месте, и ужас в её глазах лишь добавил Эви удовольствия от маленькой мести боссу за то, что её исключили из последних планов.

В масштабе всё смотрелось ещё хуже: мужик с огненными волосами был прописан чётче, а крупные буквы внизу выделялись ярче.