Астарта

Пару лет назад я бы перепугался. Теперь же – не хотел вникать. Шутил про себя: мало ли у людей милых карманных бзиков? Не зацикливаться на проблеме помогал алкоголь – я зачастил в бары, а дома в холодильнике прописалась бутылка вискаря.

Когда осознание все-таки пришло, оно накрыло меня с головой и придавило к земле. Я обнаружил себя скрючившимся в офисном кресле, сжимающим пальцами виски. Очевидно: если у всего мира появились проблемы со слухом, зрением и координацией, то проблемы не у мира, а у меня.

Галлюцинации и бред. Они начались около месяца назад – вскоре после вахты – и усугубляются. Шизофрения?

Ха-ха, а что, если и астероид был галлюцинацией?!

Я резко выпрямился. Обойдемся без «ха-ха», у меня и без невменяемого смеха хватает проблем с крышей.

Если Астарта – вымысел моего воспаленного рассудка, то вымысел сложный и комплексный. Планы по защите объектов, регламент, вахта на платформе – а это, между прочим, новое для меня место. Это уже не милое карманное помешательство, а целая жизнь в структурированных грезах. Если все это и впрямь существует только в моей голове, впору гордиться.

Как-то это совсем уж неправдоподобно. А к тому же – бесперспективно. Не получится совладать со сломанной системой – то есть с мозгом – оперируя лишь самой системой. Иными словами, если я и впрямь настолько оторвался от реальности, можно расслабиться и тихонько ждать санитаров.

Я посерфил интернет и нашел неувязочку: вроде как, шизофреник не способен к самокритике и уверен в реальности своего бреда. Значит ли это, что я не сумасшедший? Ну, или у меня не шизофрения, а что поинтереснее…

Еще раз: все началось вскоре после пролета астероида. Что если… хм. Не знаю. Какое-то поле или вроде того, заражение? Нет, глупость. Это было бы проблемой множества людей… С другой стороны, немногие находились к Астарте так близко, как мы. Какие-нибудь военные суда… может быть, авантюристы. Вряд ли больше, чем тысяча человек, а скорее – несколько сотен.

Ладно, если я грешу на астероид, то следующий шаг очевиден: поговорить с коллегами по вахте. Ох и страшно было на такое решиться! Сочтут сумасшедшим – и хорошо еще, если оставят это суждение при себе. К тому же… заговаривая с коллегами, я признавал наличие проблемы, облекал ее в слова. Это значило отказаться от долго лелеемой надежды, что морок развеется сам собой. К сожалению, надежда эта уже и сама по себе отдавала концы.

Никто из коллег по вахте не работал со мной в одном отделе, а мне не хотелось привлекать внимание, связываясь с ними через руководство. Но перед вахтой мне присылали письмо с поименным списком, и я мог поискать в соцсетях.

Начал я с самого простого. Семен Павленко – главный специалист по организации ремонтных работ, он же – сверхновая звезда инстаграма. Судя по последним постам, сейчас Семен работал на судне «Газпромнефть норд»: ветер и дождь рвали воздух, холодные волны разбивались о красный борт. Тысячи лайков. И если к старым фоткам обязательно прилагался незамысловатый текстик, а к фоткам астероида – и вовсе буря эмоций, то к новым – ничего.

Я написал Семену в директ. Решил не тереться вокруг да около: сразу спросил, как здоровье и не замечал ли он в последнее время чего-то странного. Уточнять не стал: если замечал, то поймет сразу. Правда, оставался вопрос, заметит ли он мое сообщение среди писем поклонниц.

Алексей Михайлов – старший смены. Сотни человек с таким именем и в ВК, и в фейсбуке. Нашего найти не получилось.

Александр Клюжев – старший механик. Тут уже лучше – нашел в фейсбуке. Был онлайн две недели назад – мда… Может, тоже в командировке. Написал ему то же сообщение, что и Семену.

Ольга Балакина – медик. Одиннадцать человек на весь СПб, но нашу найти не смог. Хотя была пара полумертвых страниц с картинками на аватарке – может, одна из них, кто знает.

Благо, Ольгу я мог найти и без соцсетей: в клинике на Технологическом институте, которая обслуживала нас по ДМС. Рабочий день только начался, но я был уверен, что моего отсутствия никто не заметит.

От метро до клиники было буквально несколько минут. И снова дождь – закончится он уже когда-нибудь? Лицо Ольги на платформе… Почему я так и не поговорил с ней?

«Балакина больше не работает, – ответила девушка в регистратуре, когда я до нее наконец докричался, – Вот буквально три дня как ушла… истекли две недели. Да, по собственному желанию».

Александр ответил мне в «контакте». Его командировка заканчивалась через пять дней. Мы договорились встретиться.

* * *

После того дня, когда я впервые попытался поставить себе диагноз, я вдруг потерял к этому вопросу интерес. Происходящее с каждым днем теряло для меня… значимость. Окружение блекло. Галлюцинации, вроде бы, никуда и не делись, но перестали тревожить – скорее, я был рад, что отдаляюсь от привычного мира. На работе меня почти не замечали – но я продолжал туда ходить.