Астерий: Не стой у мага на пути! (2)

Ушел… но в следующую ночь придет снова, потом еще и еще. Малгар сам сказал, что теперь он с ней надолго. Значит каждую ночь, каждое утро ее будет преследовать этот жуткий запах. Да, у Ольвии тоже с трудом переносила некоторые запахи. Кроме аромата духов эльфийки, с которой встречался Райсмар, сюда добавился запах ее мужа и особенно, вонь его семени. В эту ночь оно было повсюду: и в самой госпоже Арэнт, и во всех частях ее постели, и даже на диване в библиотеке. Раньше Ольвия не слишком обращала внимание, на эти запахи, хотя ясно чувствовала их, но с прошедшей ночи они стали для графини особо неприятны. Этот человек, вернее, зверь по имени Малгар забрал у нее все: когда-то забрал ее девичью честь, потом свободу и ее счастье. Он забрал даже ее фамилию — Арэнт, тем самым избавляясь от своего родового имени, которое в Торгате и Арсисе для некоторых добрых людей звучит как проклятие.

Прежде Ольвия просто терпела Малгара. Иногда ей даже нравилось некоторые его черты: например, мужественная внешность, решительность и необычность, тайны, вечно окружающие его. Но сегодня утром графиня ясно осознала, что от прежнего небольшого очарования мужем, не осталось и следа. Теперь она ненавидит этого человека всей душой, и каждый день прожитый с ним, делает ее все более несчастной. Может быть прав был Райсмар Ирринд, просивший ее порвать с Малгаром решительно раз и навсегда? Но, с другой стороны, бросить вызов мужу, тем более, когда он окружен своими спутниками — в большинстве такими же жестокими негодяями как он сам — это было бы бессмысленным самоубийством.

Да, ее Райс прекрасный маг. Невзирая на юный возраст, он, наверное, лучший в Вестейме. Но пылкая юность толкает его на необдуманные поступки. Даже если Райс так уверен, что может справиться с Малгаром, то нечего и думать, будто он может победить всю его свиту, в которой тоже есть маги и поклонники нубейской богине Калифы — они наделены особой силой. Вчера, провожая Райса в подземелье, Ольвия едва ли не согласилась с доводами своего возлюбленного и могла бы бежать с ним. Бежать, не оглядываясь, из своего древнего родового дома от своего мужа. Все-таки вчера страх и голос разума остановили ее. При чем этот страх был не столько за свою жизнь, сколько за жизнь Райсмара. Ведь как бы они далеко не бежали, Малгар непременно найдет и накажет их самой жестокой смертью.

Ольвия встала, глядя в зеркало на свое обнаженное, измученное тело. Ее слегка пошатывало. Эта ночь в самом деле забрала очень много сил. Если, проснувшись после ночи страсти с Райсом, госпожа Арэнт чувствовала себя окрыленной и источник силы, живущей в ней, казался бесконечным, то сейчас она чувствовала наполовину мертвой. Подойдя ближе к зеркалу, Ольвия заплакала, шепча как молитву имя мастера Ирринда. Быть может добрые боги услышат ее и снова соединят с возлюбленным.

* * *

С утра болела голова, хотя я выпил не так много бурума. К головной боли помешалось скверное настроение. Конечно я, как Астерий, мог избавиться от всего этого легким движением воли мага, только это не в моих правилах. Я проживаю эти жизни, не делая их искусственно приятными. Меня интересует лишь самая настоящая жизнь с ее горестями и радостями в самой полной мере.

Нехорошо вчера вышло с Флэйрин. Она ушла, и я не смог ее остановить. Иона… да сука она. Эгоистичная стерва, возомнившая будто, имеет на меня какие-то права. Я жалел, что не защитил Флэй с той короткой склоке, которая вышла между строптивыми дамами вчера. В общем-то Флэй верно сделала, что освежила голову эльфийки кувшином с вином — остроухой такое полезно.

После этого происшествия я ни слова не сказал Ионэль, хотя она стояла с минуту возле меня, явно ожидая сочувствия или хотя бы каких-то слов от меня. Я демонстративно занялся своим ужином, заказал еще двойной брум. Яркус подходил ко мне, возмущался, мол, моя подруга так нехорошо поступила с его сестрой. Я отпил глоток брума и когда праведный огонь пьяного напитка разлился по моему телу, сказал Бороде так:

— А как бы поступила Ионэль, если бы вампирша заговорила с ней о ценности для алхимиков эльфийских ушек и глаз?

— Она бы перерезала ей горло! — возмущенно пробасил Яркус.

— Так вот, пусть Ионэль радуется, что моя подруга, не перегрызла ей горло. Хотя вполне могла, — перед Яркусом я намеренно назвал Флэйрин своей подругой, делая акцент на эти слова и зная, что он в точности передаст их Тетиве Ночи. Пусть так: Иона перешла все допустимые границы, и я больше не собирался терпеть особые проявления ее ненормального характера.

Яркуса эти слова задели тоже. Он ничего не сказал, но я понял это по блеску его темных глаз. И еще я понял, что он вряд ли придет на очередную тренировку контроля над его оборотничеством. Впрочем, дело его. Нравится — пусть пляшет под дудку своей, так сказать, сестры. В ту ночь эльфийка меня очень задела. Возможно раздражение ее претензиями, которые поначалу казались забавными, ее ревность и упрямое желание повернуть отношения со мной удобной ей стороной, дошли до такого предела, что сегодня утром я сказал себе: «хватит!».