– Потому что теперь у меня нет к вам претензий. Теперь я знаю… Вы никакие не диверсанты. Зимин ошибся. Я все слышал.
Девушка опускать пистолет не торопилась.
–
– Майор, – начал было Андрей и осекся. – Но это же…
– Уходите отсюда! И никогда больше сюда не возвращайтесь. Здесь хорошего уже не будет.
– Вы нас отпускаете?
– Да… – он развернулся и сильно хромая, медленно двинулся обратно, в сторону гермоворот. Затем чуть повернулся и с горечью в голосе произнес. – Простите меня! Простите нас всех!
Прошло несколько минут. Майор неторопливо скрылся во тьме туннеля. Доберется ли он до бункера?
Никто ничего не сказал.
– А кто это такой? – наконец-то спросил Павел, пнув ботинком лежащего на земле профессора.
– Один из тех, кто в 1986 году устроил ту ужасную бойню. Это Штрасс!
– О, как! – присвистнул тот. – Тот самый?
– Да.
– Скотина!
– Ребят, надо отсюда выбираться! Нам всем нужна медицинская помощь, – произнес ослабевший Дмитрий, сидя на бочке.
– Паша, как думаешь, как они сюда попали?
– Скорее всего, по воздуховоду. Сейчас посмотрю. – Он быстро двинулся в ту сторону, откуда они появились.
Через пару минут раздался его голос.
– Ну да, точно. По воздуховоду. О, да тут ещё и лестница! Я вижу свет.
– Лампы?
– Нет! Небо! Кажется, голубое!
– Что? Точно?
– Да. Только очень далеко. Около полусотни метров, наверное.
– Идем. Пора выбираться отсюда, – произнес я. – Мы слишком задержались здесь.
Через двадцать минут, все мы поднялись на поверхность. Был полдень. Голубое небо, яркое солнце. Замечательная погода. Чистый, холодный воздух.
Вокруг, по периметру стояли коровники. Давным-давно заброшенные. А далеко справа, над крышами строений я увидел город. Большой город. Это была Москва.
У входа в один из коровников, мы обнаружили черный внедорожник BMW X6. Наверное, это была машина профессора Штрасса. По соседству ней был организован дежурный пост – стоял большая палатка, рядом лежали несколько ящиков и мешков. Над ними был установлен деревянный навес. В палатке, на складном столике еще красовалась недоеденная банка тушенки, кружка с чаем и подсохший бутерброд. Наверное, кто-то постоянно находился здесь, видимо ожидая сигнала открытия гермоворот.
Профессору ничего из этого больше не понадобиться.
Уже находясь в машине, я, снимая обувь, с удивлением обнаружил у себя на лодыжке едва приметный черный шнурок с капсулой, в которой была тщательно свернутая крохотная записка. В ней значилось:
Неожиданно, сильная боль прострелила мою голову. В глазах вдруг потемнело. Из носа закапала кровь. Какого черта, что это значит?