Астральное тело холостяка

– Когда ее отпевали, на лице покойной улыбка сияла. Я на поминках к отцу Дионисию подошел и сказал: «Игорь Семенович, вы же знаете, я неверующий. Крестился, венчался, исповедовался и причащался только ради Тани, не хотел ее огорчать. Но спасибо вам за все. Вы мою жену счастливой сделали, она не сомневалась, что где-то там на небесах жить станет. Я-то в существование Бога не верю, но если умирающему вера помогает, то пусть она будет. И я вам и Кате по гроб жизни за сочувствие благодарен буду. Не один год вы с моей женой возились, каждый день ей руку помощи подавали. Если что надо, только свистните, я прибегу Сивкой-Буркой». А он мне тихо так в ответ: «Евгений Матвеевич, Господь все видит, все управит. И вы к вере придете. Пусть не сейчас, позднее, но непременно услышите зов Божий». Я возразил: «Бога нет!» А отец Дионисий вот что сказал: «Не ходят люди с ведрами к пустому колодцу. Не обращались бы они к небу, кабы небо им не отвечало[9]. Господь с нами, Евгений Матвеевич, просто вас с Ним нет. Я буду за упокой души Татьяны молиться. Но вы муж ей венчаный, ваша молитва за душу жены большое значение имеет. Уж постарайтесь ради супруги, вы же ее крепко любили».

Евгений посмотрел на меня.

– Короче, не мог отец Дионисий с собой покончить. Святой человек был. И вовсе не случайно упал он с колокольни, спихнули его. Хотя у эксперта другое мнение.

– А именно? – заинтересовался я.

– Он полагает, что священник сам прыгнул, – поморщился Протасов. – Но надо признать, некий резон в его словах есть. Вы на колокольню поднимались?

– Я хотел поговорить с Марфой Горкиной, а потом посетить колокольню, но не успел. Мы как раз с Екатериной в ее дом направлялись, когда Елена закричала, наткнувшись на тело Филиппа Петровича.

– Там такая лестница, – вздохнул Протасов, – ступени высокие, бесконечные повороты. Отец Дионисий имел спортивную фигуру, на турнике подтягивался, бегал, прихожанам постоянно о пользе физкультуры говорил. И не старый он еще был, не больной. Как такого силой заставить на верхотуру полезть? Оглушить и втащить? Но с такой задачей даже два сильных мужика вряд ли справятся, а троим там никак не развернуться. К тому же, как я уже говорил, следов насилия на теле нет, только травмы, полученные при падении с высоты, характерные. Выходит, священник добровольно забрался наверх.

– Тогда, значит, ему стало плохо и он упал, – пробормотал я. – Или все же с собой покончил.

– Последнее исключено, – отрезал Евгений. – Невозможно, поверьте мне. Не тот человек.

– Екатерина сказала, что отец никогда на колокольню не лазил, поскольку панически боялся высоты, – вздохнул я. – А в ночь смерти священника навещал какой-то мужчина. Катя решила, что это был Павел Ветров, внук Филиппа Петровича, подумала, что старику плохо стало. Лица человека, с которым ее отец поздно вечером куда-то ушел, она не видела, такой вывод из-за куртки сделала, дорогой, эксклюзивной – на спине стразами выложен череп с костями. Но Павел в тот вечер и до утра работал в ресторане, никуда не отходил, песни по заказу посетителей исполнял, его видела масса народа. И находится ресторан в Москве, а не в Бойске, чтобы оттуда до церкви доехать и назад вернуться, не меньше двух часов потребуется. Правда, алиби Ветрова я пока не проверял, этим сегодня мой помощник займется, но полагаю, оно подтвердится. Что вы от меня хотите?

– Сам я ничего предпринять не могу, – вздохнул Евгений, – мне уже раз влетело. Эксперт сначала написал, что имел место суицид, потом под моим давлением изменил заключение: инсульт, головокружение, падение, следовательно, несчастный случай. Поэтому батюшку отпели, похоронили, как положено по сану. Честно скажу: надавил я на нашего исследователя, кое-чем пригрозил. Да беда в том, что Леонид, эксперт наш, выпить горазд, и как нальется по брови, так и давай трепаться, и жене про рабочие дела доложит, и матери с теткой, и сестре. Ну и теперь вот наболтал, мол, добровольно ушел из жизни отец Дионисий. А бабы и рады – новость-то какая, сразу понесли знания в народ.

– Почему такого ненадежного криминалиста до сих пор не уволили? – удивился я.