Астральное тело холостяка

– В точку, – кивнул Протасов. – Через две недели отец вернул сына в Бойск. Брякин пытался приучить мальчика жить без матери, однако ничего не вышло. Максимка рыдал день и ночь, отказывался есть, его не интересовали игрушки, книги, потом у крошки резко поднялась температура, появилась сыпь на теле. Врачи настоятельно рекомендовали вернуть ребенка в привычную среду, иначе они не гарантируют, что он встанет на ноги. Перепуганный Брякин помчался в Бойск и остался жить там.

Глава 17

Поняв, что не все в жизни получается по его хотению, Геннадий все же решил не сдаваться. Он пристроил к своей даче флигель, в котором стала жить Лиза. Она исполняла обязанности дом-работницы и поварихи, а вот от постоянного общения с сыном муж старался жену оградить. Для Максима наняли гувернантку, а в четыре года учителей. Мальчик постигал азы общеобразовательных предметов, занимался музыкой, иностранными языками. День у ребенка был плотно занят, но по вечерам он всегда бежал к маме, просил почитать ему сказку, по ночам приходил в спальню Лизы и залезал к ней в постель. Геннадию все это категорически не нравилось, но поскольку Максим, если ему велели идти спать в детскую, впадал в истерику, покрывался сыпью и у него мигом начиналась лихорадка, Брякину пришлось смириться.

В шесть лет малыша записали в лицей. В московский, самый лучший. Лизе было приказано сопровождать сынишку на занятия, для чего Геннадий купил еще одну машину, нанял шофера. Через неделю стало ясно: Максим не способен к обучению в школе – он боится педагога и, главное, детей, опыта общения с которыми у него не было вообще.

– Если говорить о знаниях, то мальчика надо перевести сразу в третий класс, – сказала отцу директриса, – а что касается социализации, то Максим находится на уровне годовалого ребенка.

– Ну и черт с вами! – в сердцах воскликнул папаша. – Мой сын будет учиться дома.

– Ваше право, – сказала педагог. – Но посоветуйтесь с психологом. Потому что таким образом вы можете получить совсем не тот эффект, какого ожидаете, – воспитаете нафаршированного знаниями молодого человека, который будет шарахаться от людей. Простите, но ваш мальчик – как Маугли. Он не понимает, как вести себя со сверстниками и со взрослыми, делает замечания учителям, а если ему велят что-то сделать, закатывает истерику, кричит: «Я главный, меня все должны слушаться».

Геннадий забрал Максима из учебного заведения и обратился к душеведу…

Протасов умолк, отодвинул от себя пустую чашку. Затем усмехнулся:

– Догадываетесь, что услышал отец?

– Ему порекомендовали найти для сына друзей, – предположил я.

– Именно так, – кивнул Евгений. – Брякин перевел-таки Максима на домашнее обучение, теперь не тот ехал в гимназию, а учителей привозили к нему. Но! Отец оборудовал в доме класс и предложил трем семьям отдать своих ребят в эту импровизированную гимназию. Стоит ли говорить, что всех товарищей тщательно проверили, а их родителей изучили под лупой?

– И взрослые согласились? – усомнился я.

– Конечно, – усмехнулся собеседник. – Бойск в те годы был крохотным селом, школы в нем не было. Дети ходили учиться в деревню Правдино, семь километров туда и столько же обратно, в любую погоду. В классе сидело сорок детей. Здание находилось в ужасающем состоянии. Туалет – грязная деревянная будка во дворе, из еды только чай, бутерброды дети носили из дома. Квалификация учителей ниже некуда.

– Есть сельские школы, где преподают учителя от Бога и дают такие знания, каких не получишь в городских и столичных гимназиях, – заметил я.

Протасов не стал спорить.

– Согласен. Но детям, вынужденным осваивать программу в деревне Правдино, тотально не повезло. А теперь представьте, что к вам, отцу первоклассника, приходит сосед, которого вы знаете как богатого и успешного человека, и говорит: «Иван! Ваш мальчик может учиться вместе с моим сыном. В классе четыре ученика, преподаватели московские, трехразовое горячее питание, после основных уроков музыка, спорт, театральный кружок. Все бесплатно. На дорогу ребенок потратит несколько минут, ведь мой дом рядом. Единственное условие: ваш мальчик должен дружить с Максом, признавать его главенство во всех вопросах». Ваша реакция?

– Так когда-то воспитывали царских детей, – пробормотал я. – Сажали в класс пару-тройку отпрысков из бедных дворянских семей, и те заодно с цесаревичем получали прекрасное образование, становились затем видными членами общества, сохраняли близкие отношения с самодержцем на всю жизнь.

– Толе Винкину исполнилось девять, – продолжил Евгений, – Лене Горкиной тоже, а Гене Палкину одиннадцать.

– Максиму было всего семь, – удивился я, – великоваты товарищи-то. В тридцать лет и тридцать три года нет разницы в возрасте, но семь и одиннадцать – это разные планеты.