Астральное тело холостяка

– Почему нет? – хмыкнула Марфа. – Сын Лизки не по годам развит был. А уж противный… Отец сыну внушал, что все люди созданы для прислуживания ему. Ленку мою Геннадий нанял, чтобы она Максиму в ноги кланялась. Дочка из-за барчука каждый день плакала, тот над ней издевался – то за попу ущипнет, то юбку ей задерет. Маленький совсем, а интересы уже взрослые. Умом своим гордился, дочку мою дурой постоянно называл.

– Если девочка находилась в такой ситуации, следовало ее от Брякиных забрать, – заметил я.

– Ага! – разозлилась Марфа. – И пусть ребенок в пять утра встает, километры до школы ногами в любую погоду меряет? Ну уж нет! Я своей балде твердила: Господь терпел и нам велел.

Горкина отвернулась к стене.

– Максим пропал, а Елизавета стала пакостить, – вздохнул я. – Почему именно вам?

– Винкиным и Палкиным тоже досталось, – скривилась Марфа. – Психованная эта им заборы подожгла. И небось, как и мне, стала бы дерьмо по избам мазать. Но они богатые были, собрались и смылись. А я нищая, некуда деться.

– Можно дом продать, – запоздало посоветовал Евгений.

– Никогда, – медленно, чуть не по слогам, произнесла женщина. И повторила так же четко: – Никогда. Здесь моя семья много веков жила, тут могилы дедов, прадедов, родителей. Я свою родину не брошу. И дорогих покойников не оставлю. Не выжить меня отсюда! Хотя Лизка чего только не делала, распоясалась вконец. Я в милицию-полицию сколько раз ходила, а толку? Поймать дерьмовку не могли. Много лет она хамила, потом перестала. Я на радостях молебен заказала за то, что Господь мои молитвы услышал и вразумил корову тупую.

– Подождите, пожалуйста! – остановил я ее. – Но в день, когда убили Филиппа Петровича, кто-то испачкал дверь вашей избы.

– Кто-то?! – подпрыгнула Горкина. – Не вопрос кто, Лизка, конечно! День рождения Максима был.

– Но, по вашим словам, Брякина перестала хулиганить, – напомнил я.

– Верно, – не стала спорить Марфа. – У нее циклами шло. Сначала во все тяжкие пустилась, опомнилась, утихла. А спустя годы, Ленка как раз школу заканчивала, снова Елизавета вразнос пошла: дверь у меня в дерьме, огород она ночью выкопала весь… Ой, подробности вспоминать не охота. Короче, обострение у сумасшедшей произошло. Некоторое время она разбойничала, затем прекратила. И так несколько раз. Сейчас у идиотки очередной припадок случился, несколько месяцев бесновалась.

– Почему она себя так странно вела? – поинтересовался Евгений.

– У нее и спрашивали бы! – заорала Марфа. – Ум совсем потеряла! Это Брякина Ветрова убила!

– Смелое заявление, – заметил Протасов. – На основании чего его делаете?

Марфа оперлась ладонями о стол и приподнялась.

– Ленка ее видела.

– Когда? – быстро спросил Евгений.

Задержанная опустилась на стул.

– Филипп Петрович позвонил, сказал: «Зайду к тебе чайку попить, поговорить надо». Я в погреб за медом сгоняла, воду вскипятила, кружки на стол поставила. Глянула в окно – Ленка моя у сарая. Я раму открыла и ну ее ругать: «Когда еще просила грядки закидать, а ты только сейчас из дома выйти соизволила, лентяйка. Чего застыла? Иди работай!» А она в ответ: «Мама, у нас на огороде только что Брякина была. Вон там, у кучи песка. Видела ее отлично, в дурацкой розовой куртке с перьями. Заорала на нее: «Вали отсюда!» Она и убежала». Одежонка как в куриных перьях, страшнее и не придумаешь, только Лизка такую дрянь дешевую могла напялить.

– Я видел, как дорожку у церкви Елизавета в темной одежде подметала, – вспомнил я.

– Ну и что? Значит, переоделась, – зашипела Марфа. – А тогда я тоже ее приметила и еще подумала: никак гадюка очередную гадость нам сделать собиралась, да Лена ее спугнула. Поняли, да? Лизка и прибила Ветрова, больше некому. Кого Елена в розовой куртке видела? Ее. Больше ни одного человека рядом не было. Гадюка старика поджидала.

– Откуда вы узнали, что Ветрова убили? – продолжал я недоумевать.

– Сорока по имени Райка на хвосте принесла. У нее подруга в морге уборщица, все слышит, – пояснила Горкина. – Прилетела ко мне незадолго до того, как Лизка, охамев, в мой дом постучалась, и затрещала: «Марфа! Новость! Нинка слышала, как врач говорил, что Ветрову спину проломили. Не от инфаркта он умер, не инсульт у него, убили деда».

Я посмотрел на начальника полиции. Похоже, ему надо менять техперсонал.

– Как получилось, что вы Елизавету киркой по голове ударили? – спросил Протасов.

Горкина с шумом выдохнула.

– Так уж объясняла. Я гладила себе спокойно, вдруг стук в дверь. Пошла открывать – Брякина стоит, улыбается мне. Улыбается! Да еще руку протягивает! У меня аж в глазах потемнело. У нас в сенях справа всегда веник стоит, чтоб грязь с ног обметать. Я, не глядя, черенок схватила и по башке Брякину тюкнула. Наподдала со всем христианским милосердием… Тут Ленка из туалета выскочила, за лицо руками схватилась.

Марфа потупилась.

– Кровь льет… Лизка что-то кричит… я видеть-слышать перестала… Потом на диване очнулась, рядом полицейские стоят.

– Вместо веника в сенях оказалась кирка? – уточнил я.

Марфа обхватила руками пустую чашку.