Астральный гамбит

— Что до девицы — Дарьи Ильиничны — то она, к счастью, жива, хотя, увы, и не вполне здорова, — продолжил князь. — Вернуть ей утраченную личность мне покамест не удалось, однако кое-какие подвижки имеются. И вот тут ваша помощь, сударь, оказалась бы весьма кстати. Не лично ваша — Васина — но раз уж вы у нас нынче неразлучны… — по лицу Огинского пробежала тень раздражения — но тут же исчезла. — Однако не все упирается в фамильяра — определенную ценность вы для меня представляете и сами по себе. Работая с Дарьей Ильиничной, я получил некие наметки — сие касается пути в мир-донор. Неплохо было бы сопоставить их с тем, что хранит ваше сердце. Не обещаю, что сие непременно станет прорывом, но некий шаг в искомом направлении нам, вероятно, сделать удастся…

— Вы говорили, на поиски мира-донора уйдут десятки лет, — напомнил я.

— Говорил: могут уйти. Я и ныне сего не отрицаю. Но что ж теперь, сидеть сложа руки и ничего не делать? Шажок, другой, третий — а там, глядишь, и полпути позади…

— А что с остальными моими друзьями? — вернул я разговор чуть назад.

— Я сумел отыскать только двоих, сударь. Из которых один умер, а вторая до сих пор не в себе. Видите, я не преувеличиваю своих успехов. И не заманиваю вас сладкими сказками. Что сделано — то сделано. Что нет — то нет. Но вместе мы всяко добьемся большего! Ну а заодно утрем нос графу Анатолию, — окончательно замкнул в круг нить нашей беседы Огинский.

— Ну… Давайте еще раз пройдемся по всем пунктам, — предложил я после короткой паузы, в течение которой попытался как-то разложить услышанное «по полочкам» — но не слишком в этом преуспел.

Не то чтобы я уже внутренне согласился на предложение князя, но, не скрою, был сейчас к такому решению куда ближе, чем еще пять минут назад.

— Завтра во время дуэли вы дадите Васе добро на контроль, — начал Сергей Казимирович. — Дождавшись подходящего момента, фамильяр имитирует вашу смерть. Моя задача — подменить тело до похорон. А затем вы очнетесь в уютном шале в Альпах, в обществе Дарьи Ильиничны и, уж не обессудьте, моем. Впрочем, я там едва ли задержусь надолго — а вы станете жить не тужить. Как и подобает одаренному, усердно практиковаться в магии — и работать над реабилитацией госпожи Карпенко. И попутно — над поиском пути в мир-донор. А я буду вас иногда навещать и знакомиться с полученными результатами.

— Звучит заманчиво… — не стал отрицать я.

— Рад, что вам нравится, сударь!

— …если, конечно, забыть обо всем том, что вы говорили — и что делали — раньше, — закончил, однако, я. — О прорыве в Петрополисе, о судьбе Нади… О, духи! — осенило внезапно меня. — Вы имитировали свою смерть, теперь предлагаете сделать так мне! А Надя… Она тоже?! — пораженный невероятной догадкой, воззрился я на Огинского.

— Я же сказал: закрыли сию тему! — резко оборвал меня князь. — Надежда Александровна погибла — смиритесь! Я бы легко мог впечатать ее образ в фотографию — вместо изображения Дарьи Ильиничны или рядом с оным — и тем самым ввести вас в заблуждение, но полагаю сие недостойным ее памяти! А вас, как уже отмечал, не собираюсь пичкать сказками! Мертвые — мертвы! Займемся живыми!

«Займемся», — вполне готов уже был повторить за собеседником я, но вслух этого почему-то не произнес.

И, уходя из комнаты порталом, прямого и твердого ответа на свое предложение Огинский от меня так и не получил. Он такового, впрочем, и не добивался — по всей видимости, справедливо полагая, что никакого выбора у меня нет.

Глава 21

в которой я решаю, что игра стоит свеч

Когда после вечернего построения я поднялся в нашу со Сколковым комнату, моего соседа там еще не было. Я этому только порадовался: объясняться с второкурсником по поводу подпаленных книг на полке мне сейчас совсем не хотелось — погасить-то пламя Огинский погасил, но исправить повреждения не потрудился, для меня же такое пока являлось задачей непосильной.

Казалось бы, ну, что мне до недовольства Сколкова — на фоне всего остального-то! А вот поди ж ты…

Так что, воспользовавшись случаем, я решил поскорее улечься спать: рассудил, что будить меня рассерженный сосед все же едва ли станет. А завтра я уйду на рассвете — и вряд ли уже снова его увижу.

Собственно, насчет того, что именно стану делать утром, я так до конца и не определился. Ну, то есть как… Никакой разумной альтернативы предложению князя я не видел. Но чем больше о нем размышлял, тем сильнее убеждался: подводных камней там таилось чуть меньше, чем дофига. И главный из них: можно ли в принципе доверять заботе Сергея Казимировича?

Фу считал, что шансы на обман со стороны Огинского соотносятся с вероятностью его честной игры как пять к семи. Я в своих оценках был еще менее оптимистичен: 50 на 50, как у той блондинки с динозавром из анекдота — либо встретится, либо не встретится. Или подставит, или нет — одно из двух.

К слову, как те же семь к пяти фамильяр рассматривал перспективы моей победы в поединке с Воронцовой — буде такой состоится. Здесь я с «пауком», в целом, был согласен.