Астрея. Имперский символизм в XVI веке

Второе сравнение касается знаменитой картины из Хэмптон-корт с изображением дамы в странном экзотическом костюме (Илл. 43c) и буассаровской иллюстрации «Virgo Persica» (Илл. 43d). Дама на картине носит высокий головной убор, с конца которого свисает длинная фата, заканчивающаяся бахромой. Всё это выглядит удивительно похожим на митрообразное украшение с окаймлённым бахромой длинным хвостом на голове «персидской девы» Буассара. И, следовательно, есть вероятность, что дама на картине одета в костюм для маски, созданный, как и некоторые из костюмов Джонса, на основе образцов из книги костюмов. Её фантазийный головной убор был навеян нарядом, носимым, как считалось персидскими девушками, но из этого совершенно не следует, что на маске она присутствовала в образе персиянки. Возможно, аллегории картины связаны с какими-то частями представления, на которых она присутствовала.

Имя дамы с картины из Хэмптон-корт остаётся загадкой, с тех пор как была отвергнута версия о леди Арабелле Стюарт. Джордж Вертью считал, что это портрет королевы Елизаветы[671]. Эту идею разделял и Хорас Уолпол, описавший картину как «портрет Елизаветы в фантастическом одеянии, напоминающем нечто персидское»[672]. Сравнение с книгой Буассара подтверждает, что Уолпол был прав относительно схожести фантастического наряда с персидским. А сравнение с «радужным» портретом, на котором Елизавета изображена в головном уборе, похожем на убор буассаровской фессалоникийки, наводит на мысль, что он, возможно, был прав и насчёт личности модели[673].

Художественные работы Антуана Карона для триумфальных арок [674]

Фреска из замка Сант-Анджело, которую разбирает в своей статье Джеймс Акерман[675], может предложить всем, интересующимся необычным творчеством французского художника конца XVI века Антуана Карона, несколько тем для сравнения. Античные галеры на переднем плане, манёвры которых наблюдают вытянувшиеся фигуры на стене справа, напоминают одно из тех водных празднеств в античном стиле, которые любил изображать Карон. Морская сцена на фреске призвана подчеркнуть гуманистическое видение античного Рима за Римом настоящего, представленное в приёмах, не сильно отличающихся от тех, что использовал Карон, чтобы показать древний Рим за современным ему Парижем.

Сложные церемонии королевских въездов, которыми были отмечены царствования последних Валуа, являлись частью прославления этих монархов как «римских императоров», потомков древнего троянского рода. Художники и архитекторы работали над тем, чтобы превратить Париж в античный город с триумфальными арками, театрами, перспективами и обелисками, возведёнными вдоль маршрутов следования королевских процессий. До нас дошло довольно полное описание такой антикизации Парижа для въездов Карла IX и его невесты, дочери императора Максимилиана II, в 1571 г.[676] На фоне таких псевдоантичных временных декораций, как сообщалось, проводились турниры, ставились живые картины (tableaux vivants) и устраивались водные празднества на Сене, для которых специально строили галеры по античному образцу[677]. В стихах, написанных на въезд Карла IX и адресованных самому монарху, Сена превращается в Тибр:

Regarde comme l'eau d'un doux bruit te saluë,
Comme la Seine tend sa teste chevelüe
Te voulant caresser.
Ainsi le Tybre fort aux ondes argentе́es
Brid a jadis posе́ ses courses alentе́es
Pour Caesar embrasser.
(Взгляни – вода журчит тихонько,
Приветствует река тебя.
Вот Сена, волосы ручьём раскинув,
Желает обласкать, любя.
Когда точно так же Тибр могучий,
Чьи волны славно серебрились.
Течение своё замедлил чуть,
Его объятия Цезарю раскрылись)[678]

.

Нет сомнений, что многие работы Карона отражают современные ему празднества. В «Августе и сивилле» (Илл. 21), например, мы видим временные трибуны, колонны и колоссы, хотя зубчатая стена и двуглавое здание за трибуной справа имеют основательный вид, контрастирующий с хрупкой непрочностью первых. Вероятно, это постройки реального Парижа[679], на который наложен псевдоантичный Париж празднества. В этих декорациях происходят три действия, за которыми наблюдают три группы зрителей: турнирный поединок в центре на заднем плане; живая картина Августа и сивиллы в центре на переднем плане с Карлом IX в роли Августа; и водный праздник с античными галерами на реке справа. Башня на берегу Сены-Тибра напоминает Нельскую башню, но акведук и другие здания за ней указывают на Рим.