Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь

«– Не может быть! Неужели это Кайса?

– А кто же еще, – отвечает Кайса и тянет к нему руки. – Помогите мне, я хочу домой, к маме».

Парковые мамочки

Педагогические взгляды Линдгрен, которые повлияли на ее рассказы для «Ландсбюгденс юль» и «Морс хюльнинг» конца 1930-х и начала 1940-х – в том числе и рассказ 1942 года «Монс идет в школу» (Måns börjar i skolan) о том, как травят друг друга дети, написанный за тридцать лет до того, как понятие «травля» зазвучало в скандинавских учительских, – были сотканы из знаний разного рода. Отчасти из опыта собственного детства и из всего того, что Астрид прочитала и услышала, но также из того, чему она научилась в тридцатые, ежедневно общаясь с детьми и их родителями.

И тут важную роль сыграли Васа-парк и «парковые мамочки», как Астрид называла своих ровесниц, в первую очередь Алли Вириден и Эльсу Гулландер, с которыми познакомилась в 1934–1935 годах, когда все они сидели с колясками на лавочках у детской площадки. Первая встреча с Алли Вириден никак не предвещала дружбы, рассказывала пожилая Астрид Линдгрен. Дочка Алли, которую нарекли Маргаретой, но называли исключительно Матте, казалась необыкновенно развитой, и Астрид однажды спросила, сколько ребенку лет. Мать ответила так сдержанно, что Астрид пообещала себе никогда больше с ней не заговаривать. Однако через пару дней они все же разговорились и после гуляли по парку с колясками, болтая о детях, семье и обществе.

Прогулки по парку с годами превратились в традицию и продолжались – без колясок – почти шестьдесят лет. Дочери давно выросли и сами родили детей, но Алли и Астрид, жившие по соседству с ухоженным парком, где росли подстриженные деревья и старые густые кустарники, по-прежнему назначали друг другу встречи в Васа-парке, где гуляли новые поколения детей и родителей. У этих прогулок была своя устоявшаяся хореография, рассказывает Карин Нюман. Астрид шла пешком с Далагатан в восточную часть парка, а Алли – с запада, от площади Святого Эрика и района Атлас; встречались они всегда в центре, где между старыми липами в форме канделябров и детской площадкой пересекались широкие гравийные дорожки.

Мать и дочь готовы к прогулке по Васа-парку вместе с другими мамочками района. Через двадцать лет Астрид написала родителям в Смоланд: «Через минуту ко мне придут обедать мои парковые мамочки, Алли, Эльса Гулландер и Карин Бене, а потом мы пойдем в театр на „Дон Жуана“». (Фотография: Частный архив / Saltkråkan)

Для Астрид Линдгрен Васа-парк был своего рода психологической лабораторией, где она на прогулках, или сидя на лавке, или глядя из окон квартиры наблюдала за поведением людей, типажами, детскими играми и манерой родителей обращаться с сыновьями и дочерьми. И с первых прогулок в 1930–1931 годах Астрид поражало и возмущало то, что она видела. Вот что она рассказывала Маргарете Стрёмстедт в 1976–1977 годах:

«Это случилось, когда Лассе был маленьким. Я гуляла с ним по Васа-парку и тут вдруг осознала, как же детьми все время помыкают, как их попирают взрослые. Я обнаружила, что к детям редко прислушиваются, что их „воспитывают“ бранью, да еще и побоями. Мне было обидно за детей и стало еще обиднее, когда мои дети пошли в школу и я столкнулась с новыми требованиями и с авторитетами».

Прогрессивный взгляд на воспитание, который Астрид Линдгрен всегда отстаивала как писатель и общественный деятель и который прослеживается в ее литературном творчестве конца тридцатых, резко обозначился 7 декабря 1939 года. В газете «Дагенс нюхетер», в самом низу 13-й полосы, между большими объявлениями с рекламой дамских чулок, аспирина и вермута, жалась статья под названием «Молодежный бунт» за подписью «A. L. / L IV».