Астрид Линдгрен. Этот день и есть жизнь

«Мой уважаемый дам и господа! Сейчас вы увидеть великое чудо природы, самый сильный челофек на свьете! Силач Адольф, которого еще никто не побеждаль. Принимайте Силач Адольф, дам и господа!»

На пародирование нацизма и его идола в главе о Пеппи и директоре цирка с его силачом Астрид Линдгрен, возможно, намекала в сопроводительном письме к рукописи «Пеппи», 27 апреля 1944 года отправленном в издательство «Бонниер». Там ничего не говорилось о «Силаче Адольфе», зато звучало слово «übermensch»[21]. Вот что она писала:

«С почтением направляю Вам рукопись детской книги, надеясь, что в самом ближайшем будущем вы мне ее вернете. Пеппи Длинныйчулок, как Вы узнаете, если найдете время ознакомиться с рукописью, – маленький übermensch в детском обличье, среди самых обыкновенных людей. Благодаря своей сверхъестественной физической силе и другим обстоятельствам она совершенно не зависит от взрослых и живет как ей вздумается. В столкновениях со взрослыми за ней остается последнее слово. У Бертрана Рассела („О воспитании, особенно в раннем возрасте“, страница 85) я прочитала, что наиболее выдающаяся инстинктивная черта в детстве – желание стать взрослым или, быть может, позже, воля к власти, и что фантазии нормального ребенка включают эту волю к власти. Не знаю, прав ли Бертран Рассел, но я склонна считать, что да, если судить по той почти что ненормальной популярности, которой уже несколько лет пользуется Пеппи Длинныйчулок среди моих собственных детей и их друзей…»

Большое издательство ждет от начинающего писателя скромности. Возможно, уже поэтому то, как Астрид Линдгрен подавала себя и свое произведение, привлекло внимание издательства «Бонниер», и 30 апреля рукопись приняли, но читали дольше обычного. Возможно, кого-то в издательстве покоробило, что неизвестная писательница называет героиню детской книги таким взрослым и скомпрометированным словом – «übermensch». Тем более в начале лета 1944-го, когда до всего мира наконец дошло, какой ужасающий генеральный план скрывается за нацистскими понятиями «Endlösung», «Lebensraum» и «Blut und Boden»[22]. Сопроводительное письмо, в конце которого Астрид выразила надежду на то, что издательство не поднимет на ноги организацию по защите детей, со временем стало интересным историко-литературным документом, поскольку в нем сама Астрид Линдгрен свидетельствует о том, что при создании «Пеппи» не обошлось без философии и психологии.

Понятие «übermensch» было центральным в философии Фридриха Ницше – происходит оно из книги «Так говорил Заратустра» (1885), но в 1930-е приглянулось национал-социалистам. Результатом стало искажение идеи Ницше о сверхчеловеке, которое Астрид Линдгрен, быть может, и пародирует в главе о цирке, и через состязание между директором, возомнившим себя сверхчеловеком, и настоящим сверхчеловеком, то есть Пеппи Длинныйчулок, приводит к изначальному ницшеанскому пониманию сверхчеловека как непокорного, действующего под воздействием импульса существа, которое не желает быть ни господином, ни рабом, но верен собственным ценностям и, прежде всего, ставит свою силу на службу добра.

Бомба на домашнем фронте

Лето 1944-го принесло семье Линдгрен одни горести. Судьба рукописи «Пеппи» пока что была неизвестна, а на семейном отдыхе в мокром холодном Фурусунде Астрид поджидала бомба. Однажды вечером в начале июля Стуре вышел на балкон и рассказал жене, что влюблен в другую женщину, и давно. Для Астрид это стало шоком, несколько недель она пребывала в отчаянии, не в силах ничего делать. 19 июля она попыталась записать в дневник: