Астролябия судьбы

– Это голословные, беспочвенные обвинения! – выпалил тот, привставая. – И вообще, пока я еще исполняю обязанности председателя совета директоров, и поэтому…

– По какому праву? – перебила его Неонила Федоровна.

– Как заместитель отсутствующего Виталия Андреевича…

– Ах, вот как! – И Неонила Федоровна громко проговорила, повернувшись в сторону холла: – Заходите, пожалуйста!

Дверь тут же открылась, и в зал вошел Виталий Андреевич Сычев в сопровождении своего телохранителя.

Виталий Андреевич сутулился, вяло переступал ногами, плечи его были безвольно опущены, погасшие глаза смотрели в никуда. Заметив это, Головатов приободрился, уверенно оглядел присутствующих и начал:

– Ну, если вам так угодно… я вас предупреждал…

Надежда взглянула на часы и громко, отчетливо произнесла:

– Одиннадцать ноль одна!

В то же мгновение воздух в комнате чуть заметно задрожал, как дрожит он над шоссе в жаркий день. На какую-то долю секунды предметы утратили четкость, словно между ними и Надеждой появилось мутное стекло. Больше того, на ту же долю секунды показалось, что из-за этих привычных предметов проглядывает что-то другое…

Впрочем, все тут же стало прежним, и никто, кроме Надежды, ничего не заметил.

Но кое-какие перемены за эту долю секунды все же произошли.

Виталий Андреевич Сычев выпрямился, плечи его расправились, взгляд стал ясным и внимательным. Он внимательно посмотрел на Головатова и процедил:

– Уже мое место занял? Поторопился, поторопился!

Головатов раскис и начал сползать со стула. Виталий Андреевич шагнул к нему и рявкнул:

– Вон! Ты уволен!

Тут же в поле его зрения возник Остроухов, изобразив лицом и всей фигурой безграничную преданность. Виталий Андреевич поморщился, но все же взглянул снисходительно и проговорил:

– Ладно, с тобой потом поговорим. Пока отведи куда-нибудь Головатова, мы с ним позже разберемся.

– Конечно, Виталий Андреевич! – раболепно ответил Остроухов. – Слушаюсь, Виталий Андреевич!

Он сдернул Головатова со стула и вывел из зала заседаний.

Виталий Андреевич занял председательское место и оглядел присутствующих.

– Ну что, коллеги, будем работать! Конечно, Головатов успел наломать много дров, но нет ничего непоправимого. Постараемся наверстать упущенное и начнем вот с чего…

«Слава богу! – подумала женщина в зеленом костюме. – Сычев снова в седле, он сможет навести в фирме порядок…»

– Извините, Виталий Андреевич, – проговорила Надежда, воспользовавшись первой же паузой, – я думаю, мы с Неонилой Федоровной вам больше не нужны…

– Да, конечно, – ответил Сычев, скользнув по ней взглядом. – Я вас не задерживаю. А вы, Неонила Федоровна, задержитесь, пожалуйста, нам нужно кое-что обсудить.

«И хоть бы слово благодарности! – подумала Надежда, поднимаясь из-за стола. – Вот так работаешь, работаешь, и все впустую…»

– Мы с вами непременно встретимся! – проговорил Виталий Андреевич, когда она уже подходила к двери. – И… спасибо!

На вахте сидел уже другой охранник – прежнего Остроухов оперативно уволил. Он быстро взглянул на Надежду и без лишних вопросов открыл перед ней турникет.

– Открывайте, итальянские собаки! – За дверью палаццо прозвучал хриплый нетрезвый голос, и на нее обрушился тяжелый удар.

Слуги господина маркиза толпились перед входом, трясясь от страха.

Третий день в несчастном городе хозяйничали французские солдаты, третью ночь шайки французских мародеров грабили дома богатых патрициев и купцов.

Сам господин маркиз, узнав, что город сдался Наполеону, срочно уехал на свою ближнюю виллу, расположенную в десяти милях от Венеции, на Бренне, надеясь переждать там беспорядки.

– Открывайте сию секунду, подлые макаронники! – снова загремел голос за дверью.

– И не подумаем! – ответил за всех дворецкий Доменико, на которого господин маркиз оставил заботы о своем палаццо. В знак своей высокой миссии он прицепил к поясу старый ржавый меч, уже лет сто не покидавший ножны. – Святой Марк защитит нас и не отдаст на разграбление еретикам-лягушатникам!

– Что ты сказал, скотина? – Голос за дверью перешел на звериное рычание, затем послышался крик: – Неси топор, Жак! Руби эту чертову дверь!

На дубовую дверь обрушились страшные удары. Крепкая древесина какое-то время держалась, но потом треснула, полетели щепки, и вскоре в двери появился широкий пролом, а в нем показалась страшная небритая физиономия с одним глазом.

– Спаси нас, Дева Мария… – испуганно вскрикнула старая кухарка Кьяра и упала на колени.

Остальные слуги и служанки кинулись врассыпную.

Один Доменико остался на прежнем месте. Он обнажил свой меч и принял боевую стойку.

Пролом в двери расширился, и из него один за другим, как черти из адских врат, полезли французы. Доменико выкрикнул боевой клич семейства Дондоло и бросился на них, целя мечом в одноглазого гренадера. Но не успел осуществить свой воинственный замысел – Жак, коренастый крестьянин из Пикардии, который разнес топором дверь палаццо, тем же топором раскроил ему голову.

С ужасным топотом, как стадо диких буйволов, мародеры пронеслись по мраморным плитам холла и разбежались по залам палаццо в поисках золота и драгоценностей.