Астролюдия

Режиссер Игорь Заславский тоже думал о Софье. Когда он узнал о смерти красавицы, к которой испытывал роковую страсть, из-за которой он совершил по отношению к ней немало подлостей, то он понял последнюю фразу Карандышева из «Бесприданницы»: «Так не доставайся же ты никому». Прочувствовал ее. Он испытал такое сильное злорадство, что оно давало облегчение. Будто он уволил ее с роли в фильме, и она «пошла по миру». Но потом до него дошло, что ее просто нет на поверхности земли. Ее нигде нельзя уже увидеть, обидеть, рассердить, отомстить. Он из-за нее душу свою погубил. Так что и на том свете ему «не светит» встреча. Софья видела Ангелов, а он…И неожиданная мысль пронзила его: снять фильм теперь не про судьбу Клода до встречи с Софьей, а после их знакомства. Это будет фильм о счастливой и трагической любви. И себя он постарается там «вывести» в роли режиссера в своем подлинном убожестве.

– Это будет фильм-покаяние, фильм-объяснение в чувствах. А они не всегда хорошие. Любовь бывает ведь и уродливой у… у уродов.

– Попрошу финансирование у Иллариона. Клод напишет песни на Софьины стихи – не на те, которые она сочиняла для эротического рэпа, а на юношеские. – Проект нравился ему все больше.

– Можно подумать, у нее что-то еще было после юности… – произнес он вслух. И снова ему стало настолько стыдно за себя тогдашнего: мстительного, мерзкого.

– Это был не я, – воздев глаза к небу, сказал Игорь, все еще красный всем своим толстым маленьким телом и лунообразным лицом. Но даже сам он понимал, что до этого он всегда претворялся, играл в жизни роль уверенного мужчины, любимца женщин. А отказала ему одна – самая бескорыстная, да еще и влюбленная в другого, – и он взъерепенился, наделал гадостей. Он завидовал Клоду мучительно. Не только из-за Софьи. И даже сейчас понимал, что мстил обоим непонятно за что.

– Я своим фильмом попрошу у них прощения.

Но, увы, Небо ему не поверило. Он прошел в этих отношениях «точу невозврата».

Он позвонил Иллариону, забыв, что и ему он пытался насолить, интригуя против авторитета с Седым, убившим его сына. И не успел он закончить предложение про фильм о Софье и Клоде, как Лари его послал так грубо, что режиссер оторопел от трехэтажного мата. И после него последовала фраза, которую не понять было бы опасно:

– Ты, мелочь пузатая, не напоминай о себе никак, если хочешь жить.

Визу Насте выдали. Собеседование было жестким. Ее подозревали в желании не вернуться после свадьбы матери в Москву, а осесть там.

– Я недавно вышла замуж и беременна, я пробуду там пару месяцев, попутешествую и вернусь.

Настя не то чтобы врала. Она сама хотела в это верить – что вернется. Но… не верила. Ангел Насти озадачился, слать ли наверх «минус» за ложь. И решил, что факты не искажены. И ложь начнется или нет через пару месяцев.

Настя чувствовала, что Гия зациклен на ком-то другом, что его мысли где-то витают. Но и жену, то бишь ее саму, он любит… как бы головой, а вот тело его полностью ее не будет никогда. И надо решить раз и навсегда, как к этому относиться.

Придя домой, она начала складывать вещи в чемодан. И теплые тоже взяла – на всякий случай. Ася же мало что знает о климате Австралии. Зима в Сиднее точно не холодная. Но сама-то Настена мерзлячка. «Жар костей не ломит», – сказала она вслух, коленом утрамбовывая пуховик в сумку.

Пришел Георгий. Он последнее время постоянно на что-то раздражался. Запнулся о сумку с пуховиком и выругался. Настя только ниже наклонила голову, не выговаривая ему. Что-то, видно, у мужа не заладилось с ее соперницей.

А вышло вот что. Илларион ему сказал, что Лиану один шейх берет в жены.

– Проститутку, на всю жизнь?!

– Проститутка при такой охране – просто опытная женщина. А брак на всю жизнь у мусульман не обязателен. Сказал в мечети три раза слово «развод» – и ты свободен. Жена тоже имеет право на то же самое. Единственное, что обещает во время обряда сочетания браком мусульманин жене, так это сколько унций золота он может дарить ей каждый день. И в сумме должна получиться сумма не меньше, чем требуется, чтобы женщина могла прожить полгода – на время поиска следующего мужа. А женщина может попросить у жениха все, что угодно. И он должен пообещать это или отказаться от брака.

– То есть жена может попросить невозможного. И муж откажется?

– Шейх из Арабских Эмиратов что-то не сможет дать девке из эскорта!? – вопросом на вопрос ответил Илларион.

– Ну а если она намеренно попросила слишком много, а он напрягся идал, и это теперь, по сути, не сексуальное рабство.

Илларион уставился на Гию, как солдат на вошь.

– Тебе вредно было жениться на хорошей девочке. Это Настя могла бы так поступить. А Лина сдалась с потрохами и только и старается использовать всю Камасутру и все даже извращения, чтобы на нее изливались золотые реки. Плевала она на тебя, вот что я скажу. У шейхов, знаешь, тоже в штанах все очень неплохо, говорят.

– Мне казалось, что ей ни с кем так классно не было, – не сдавался Гия. Ведь цена его уверенности – жена, отправляемая в Австралию.