Астронавты. Пленники Сумитры

Ничего не соображая, она съехала на подгибающихся ногах на пол. Даже для ее могучего модифицированного тела нагрузка была слишком велика. Но автопогрузчик невозможно было даже вывести из дока, не то что провести по перекошенным коридорам корабля. Теперь все ее тело начало ныть в местах соединения протезов с плотью.

Бой-Баба обтерла рукавом лицо, дрожа от холода в пропитавшемся потом комбинезоне. Хватаясь за что придется, она взволокла себя на ноги и трясущимися руками принялась подключать капсулы к аппаратам. Вот на первом загорелись зеленые лампочки: зафиксировал живой организм, функционирует нормально. Она вздохнула и уже не спеша пошла дальше. Возле каждого аппарата нагибалась подобрать хвосты кабелей и шлангов и всовывала их в гнезда по бокам капсул.

Но не везде зажигались зеленые лампочки. На двух капсулах тревожно замигало желтым. Она выругалась и застучала стальными пальцами по приборной панели, то и дело вскидывая глаза на монитор. Наконец желтые огоньки сменились ровным зеленым светом.

Она пометила капсулы. Теперь как в инкубаторе: условия поддержания жизни восстановлены, но сохранилась ли сама жизнь внутри, неизвестно. Бой-Баба слышала в больнице рассказы, как иных астронавтов доставали из исправных капсул с давно вырубившимися мозгами. Якобы в клинике даже отделение для таких было: после операции, когда она начала везде разъезжать на коляске, она часто проезжала мимо вечно запертых широких дверей. За ними, если верить шепоту соседей по палате, и было отделение для «переставших функционировать» астронавтов.

Вспомнился этот хапуга-астролетчик, вздумавший захватить их «Голландец». Вот на таких и наживаются владельцы подпольных клиник на Боксе-бэ. На Земле эксперименты по пересадке сознания все еще были запрещены: восставала церковь, восставала полиция, восставали примерные граждане. Им не приходилось волочить на консервацию собственных друзей с вывороченными кишками, как ей тогда после аварии. С тех пор Бой-Баба во всех разговорах горячо защищала эксперименты по пересадке сознания, доказывала их необходимость безразличным к вопросу собеседникам. И вот сейчас как бы кстати они пришлись – удалось бы спасти не только этих, а всех больных поселенцев, кого они с заброшенной базы успели живыми перетащить на корабль.

Но выжили только они… да и жизнь ли это? Она в последний раз оглядела медблок и пошатнулась, ухватилась за закраину двери. За ней лежал тускло освещенный, отблескивающий серым полированным пластиком коридор. Она тяжело вздохнула и пустилась в обратную дорогу, забрать с «Голландца» все необходимое.

Мысли о хапуге-космолетчике не давали ей покоя. Ведь небось хорошие деньги делает… точнее, делал – она вспомнила вспышку среди неба, уничтожившую его вместе с кораблем, – похищая людей и доставляя тела здоровых «носителей» подпольным хирургам. У тех заказов от богатых землян всегда полно. Сволочей с деньгами везде хватает, да им и по фонарю, в чье тело их пересадят, лишь бы было молодое, здоровое да красивое. Чего врать, она и сама не отказалась бы от пересадки – всяко лучше, чем такой железной бабой детей пугать.

Но она себе давно запретила вспоминать себя прежнюю, тоже молодую и здоровую (красивую – это и тогда было как теперь, смотря с какого бока посмотреть). Бой-Баба медленно пошла обратно. Нечего мечтать о каких-то там пересадках: они крепко сидели задницей на Киаке, дай бог живыми выбраться.

А вот если выберутся – может, тогда она и с Космосом завяжет… Бой-Баба остановилась. От одной мысли, казалось, коридор потускнел. Нет. Если они выберутся, то у нее будет такой багаж выживания, что грех будет с ним уходить в отставку.

Глава 9

Тимур лежал под одеялом тихо, как мышь, с закрытыми глазами, и вслушивался в ночную тьму. Страшно хотелось в туалет. Вот и удобная отговорка, почему среди ночи он принялся разгуливать по зданию: искал уборную. Но он еще подождет. Сначала нужно определиться, как говорит дядя Илья.

Сначала за дверью раздавались гулкие размеренные шаги роботов-сиделок и их же искаженные динамиками голоса. Они даже смеялись, если эти звуки можно назвать смехом. Но уже минут десять стояла полная тишина. Тимур выпростал одну руку из-под одеяла, нашарил под кроватью кроссовку, приподнял и шмякнул об пол. Тут же убрал руку и замер, притворяясь спящим, вслушиваясь. Подождал.

Никто не пришел. Тимур кивнул сам себе и, умирая от нужды, выскользнул из-под нагретого одеяла.

В комнате было холодно. Стуча зубами, он огляделся в поисках одежды, но ничего не нашел. Что ж, придется идти на разведку в пижаме. Он взбил одеяло так, чтобы со стороны казалось, что под ним лежит человек. Подошел к двери, прислушался. Тишина. Он легонько нажал на ручку, и дверь отодвинулась в сторону. За ней лежала тьма.