Астронавты. Пленники Сумитры

Тимур поспешно кивнул. Кто бы ни был этот несчастный – нельзя упускать такую возможность. Скорее всего, это садовник или другая обслуга – наверняка он знает все входы и выходы отсюда. И если рассказать ему все… Тимур помедлил. Нет, все рассказывать нельзя. И вообще говорить с незнакомыми надо как можно осторожней.

Человек стоял и ждал, беспокойно поглядывая на приближающиеся лучи прожекторов. А вдруг это ловушка? Он хочет заманить его к себе, а потом отдать в руки преследователей… Но тут же Тимур отбросил эту мысль как глупость. Если бы человек был на стороне преследователей, то он бы просто схватил Тимура и держал бы, пока те не подоспеют.

Тимур оглянулся на мелькающие среди ветвей огни и кивнул. Незнакомец положил ему на плечо руку и подтолкнул к распахнутой решетке. За ней было темно. Тимур нагнулся и коснулся осклизлой бетонной стены. Человек пихнул его внутрь и, задыхаясь, полез вслед за ним. Загремели запоры решетки. В туннеле еще больше стемнело.

– Иди вперед, тут близко, – приказал он, не оборачиваясь. Тимур сделал на ощупь несколько шагов. Впереди вырисовывался коричневый полумрак. Загребая воду разорванными полиэтиленовыми бахилами, он шлепал вперед, а сзади тяжело чмокал сапогами незнакомец. Вдруг он схватил Тимура за плечо. Тот замер.

Снаружи приблизились голоса – один детский, плачущий, испуганный.

– Я… ничего не знаю. Говорю вам!

К своему ужасу, Тимур узнал голос Ясона. Раздался шлепок, и мальчик заревел громче. Тимур рванулся, но цепкие пальцы незнакомца впились ему в плечи.

– Тихо! – просипел он ему в ухо, обдавая гнилым запахом. – Ему ты уже ничем не поможешь.

Помогу, сам себе сказал Тимур. Помогу, если смогу выбраться отсюда. Он осторожно повел плечами, сбрасывая руки незнакомца, и как можно тише побрел по воде дальше.

– Сюда, – человек тронул его за плечо. Тимур послушно повернулся лицом к бетонной стене – и тут незнакомец толкнул его, так что Тимур полетел головой вперед, не успев рассмотреть новый проход. – Скорее, – незнакомец подхватил его под локоть и вздернул на ноги. Тимур ойкнул.

– Ничего, – прошептал человек, – ничего, скоро все будет хорошо… – Тимуру казалось, что тот говорит не с ним, а сам с собой. Человек понизил голос и продолжал бормотать, теперь уже на незнакомом языке. Сколько Тимур ни напрягал слух, он ни слова знакомого не мог уловить.

Еще три шага, и он уперся носом в рифленый стальной лист, загораживающий проход. Поднял руки, ощупал. Незнакомец отодвинул его с дороги и толкнул самодельную дверь в сторону. Оглянулся, прислушался – голоса теперь звучали глухо, отсветы прожекторов мелькали на прутьях решетки – и сделал Тимуру знак следовать за ним.

За дверью был небольшой полутемный зальчик с пожелтевшими стенами в пятнах плесени, с красными и черными пластиковыми стульями вдоль стен, с колченогим столиком в центре, на котором стопками лежали разноцветные, зачитанные до дыр журналы. Совсем как в клинике. В углу письменный стол, на нем чернел отключенный монитор. Сердце Тимура упало. Неужели он вернулся обратно? Заблудился настолько, что повернул к собственной тюрьме?

Тимур посмотрел на незнакомца. Теперь он стоял под самым плафоном, и яркий свет падал ему на лицо.

Блестели неровно посаженные глаза, полузакрытые растущими из самого лба веками. Один глаз сидел косо и низко, на самой щеке. Нос человека был похож на сплющенную молотком пуговицу. Переходящий в шею подбородок прорезала узкая щель губ. Незнакомец зачесал жиденькие волосы вперед – наверное, хотел хоть как-нибудь прикрыть скособоченный глаз и запавший безгубый рот.

Тимур невольно отступил. Незнакомец выжал еще одну улыбку и кивнул ему: садись.

Тот присел на один из стульев и притих. Незнакомец вытянул из кармана помятый пакетик с дезинфицирующими салфетками и долго возил по плоскому сиденью влажной бумажкой, прежде чем сесть. Усевшись, он некоторое время рассматривал Тимура. Наконец кивнул своим мыслям и слегка наклонился вперед:

– Здесь они тебя искать не будут, – он сощурил глаза в улыбке и довольно хмыкнул.

– А вы кто? – Тимур старался не смотреть человеку прямо в лицо – может, ему это неприятно. Но это лицо притягивало, и Тимур украдкой продолжал изучать своего спасителя. Серовато-бледные складки щек и подбородка, жидкие белесые пряди, высокий и неестественно круглый лоб, изрезанный морщинами – и слабый, маленький, обиженно искривленный рот. Плечи узкие, покатые, а бедра широкие, так что белая сорочка сидела на нем мешком, вылезая из измазанных в канаве черных брюк со стрелкой, заправленных в грязные резиновые сапоги. Начищенный до блеска линолеум вокруг кресла был покрыт следами от сапожищ. Человек проследил его взгляд и тихо засмеялся. Вид у него был довольный.

– А я и не знал, что у них есть такой славный мальчик, – наконец ласково проговорил он. – Они мне ничего не сказали.

Он протянул руку и потрогал царапину на локте Тимура. Она немедленно налилась болью. Странно – до этого он ее совершенно не чувствовал. Наверное, это и есть шок, как рассказывал дядя Илья.