Астроном, внук Сотрясателя Вселенной

Здесь, в Герате, книг было собрано все же меньше, чем в Самарканде, но сама библиотека содержалась в образцовом порядке.

Вообще, Байсункар рассказал брату много интересного о библиофилии – собирании книг.

Оказалось, что он установил через купцов и своих доверенных лиц деловые отношения со многими библиотеками не только Хорасана, но даже с императорской библиотекой в Константинополе!

Байсункар сначала договаривался с тамошними смотрителями, а затем посылал туда писцов и переплетчиков, которые переписывали знак в знак наиболее ценные книги, а следом заключали рукописи в такие же точно переплеты.

В результате копия ничем не отличалась от оригинала.

– Владелец не всегда соглашается продать редкую книгу даже за очень большие деньги, – пояснил Байсункар. – Снятие копий позволяет иметь в своей библиотеке желанный экземпляр, да и обходится это дешевле. Но я лишь недавно организовал такую службу переписки, и, как понимаешь, еще не добрался до Самарканда, а ведь у тебя очень много редких книг, я знаю это от отца. Не возражаешь, если мои люди поработают в твоей библиотеке?

– Конечно, нет! Присылай их в любое время!

– Если хочешь, то и ты присылай ко мне своих переписчиков, только извести меня, какие книги тебя интересуют в первую очередь.

– Так я и сделаю!

– Значит, договорились…

Вернувшись в Самарканд, Улугбек вызвал смотрителя и сделал ему выговор, после чего дал ему молодых помощников и велел в ближайшее время навести в библиотеке идеальный порядок, а также доложить, что требуется для организации службы копирования книг. Службы, которая существовала при великом эмире, но распалась в период смуты…

И все-таки главным в его жизни по-прежнему оставалась мечта о подвигах на полях сражений.

Что ж, эта мечта осуществилась, правда, не сразу, а через десять лет, после целой серии невнятных походов.

В 1424 году он предпринял большой поход в Моголистан, дойдя до озера Иссык-куль, на пути к которому миновал знаменитый перевал Санташ – “Считанный камень”, где высилась груда камней.

Легенда связывала эти камни с Тимуром, который якобы велел своим воинам сложить перед походом по одному камню в общую горку, а на обратном пути взять из нее также по одному камню.

Таким образом, не разобранные камни в точности соответствовали общему числу убитых и пропавших.

Улугбек долго стоял в молчании у этой весьма впечатляющей груды, размышляя о той цене, которую приходится платить за победу, и об ответственности, выпадающей на долю полководца.

И все-таки в нем преобладала гордость.

Возвращаясь с богатой добычей в Самарканд через “Ворота Тимура”, он велел сделать надпись на одной из громадных скал:

“С помощью Аллаха величайший султан, покоритель царей народов, тень бога на земле, опора ислама Улугбек – да продлит Аллах время его царствования! – предпринял поход в страну монголов и от того народа вернулся невредимым!”

Текст, конечно же, содержал множество преувеличений и натяжек, но этот аванс казался Улугбеку оправданным. Он ничуть не сомневался, что впереди его ждут еще более громкие победы.

Именно из этого похода он привез нефритовые плиты и повелел сделать из них парадное надгробие для усыпальницы деда.

Тем самым он исполнил пожелание “сотрясателя вселенной”, высказанное тем при жизни.

Вот он и добился своей доли славы!

Оказалось, что это очень приятно!

Придворные поэты сравнивали его с Искандером Двурогим, в Герате его встречали как триумфатора.

Шахрух предложил ему готовить новый поход, на этот раз против кочевых узбеков и обещал прислать не только подкрепление, но и денег.

Байсункар, ставший к этому времени визирем, откровенно завидовал популярности брата.

И даже их мать, царица Гаухар-Шад, всегда выделявшая Байсункара, на этот раз с явным интересом внимала рассказам старшего сына.

В приготовлениях к новому походу время летело незаметно.

Шахрух, как и обещал, прислал войско под командованием третьего сына – Джуки.

Но общее руководство оставалось за Улугбеком.

Наконец, ранней весной 1427 года Улугбек двинулся на север во главе многочисленной армии.

Ни он, ни его эмиры, ни Шахрух, ждавший в Герате гонцов, не сомневались в успехе – слишком много средств было вложено в эту военную кампанию, слишком много связывалось с ней надежд.

И вдруг оказалось, что дикие степные орды совсем неплохо владеют тонкостями военного искусства!

Улугбек, все еще пребывавший в состоянии эйфории от последнего успеха, угодил в

ловушку, как простодушный пастушок.

Враг появился там, где его совсем не ждали.

Сражение, едва начавшись, было проиграно самым постыдным образом.

Воины Улугбека бежали в панике, бросая оружие и срывая с себя тяжелые доспехи.

Ни Улугбек, ни его эмиры даже не пытались навести хотя бы какое-нибудь подобие дисциплины среди бегущей массы.

Напротив, поддавшись стадному инстинкту, они бежали вместе со всеми, пригнувшись к гривам своих скакунов.

Этот отчаянный бег продолжался до самых стен Самарканда почти без остановки.

Маршрут катившейся назад лавины проходил через тесные “Ворота Тимура”, где едва не возникла давка.