Через неделю Арнольд снова приехал в замок Гринвич, и у него снова появилась возможность поговорить с Сюзанной.
– Ваша матушка очень внимательна к делам Южных. Я подумываю передать ей доверенность на управление моей империей и удалиться на покой. Снова буду жить обычным человеком, дурачиться сам и дурачить других. Как-то я купил огромный букет красных роз, шёл по улице и каждой встречной женщине дарил по розе. Без шуток и выцыганивания номеров телефонов, просто дарил: «Это – вам!» – и шёл дальше. Улица упала в обморок. Эх, какие свободные времена были! Я любил бродить по голливудским бульварам и античным лавочкам, торгующим заплесневелыми плакатами и сушёными артистами. И никто меня раньше в толпе не узнавал…
– А сейчас вы что делаете – дурачите или дурачитесь?
– Исповедуюсь. У вас, Сюзанна, сейчас такой строгий вид, что хочется вытянуться в струнку и сказать «грешен!».
– Вы несерьёзны со мной!
– Так точно, ваше высочество! – щёлкнул каблуками Арнольд. – Накажите меня за это.
– Сослать вас на кухню или заставить пропылесосить замок?
– Готов убрать вашу комнату цветами.
– Кажется, вы заигрываете со мной?
– Чёрт, это машинально! Инстинктивно! Давайте сменим тему. Чем вы занимаетесь на досуге?
– Читаю, рисую, пишу стихи. Слабые. Когда я инкогнито посылаю свои вирши на рецензию, мне обычно приходит ответ, что они ужасно бездарны.
– Люди, которые любят говорить о бездарности других, обычно хорошо знакомы с темой изнутри. Не слушайте их.
– Мне не верится, что вы старше мамы.
– Я могу показать паспорт. Правда, он фальшивый.
– Зачем мне тогда на него смотреть?
– Ну, мало ли. Как ваша мизантропия, принцесса?
– Спасибо, легче. Если вы расскажете ещё что-нибудь весёлое, то будет совсем хорошо.
– Вы хотите сделать из меня горохового шута?
– Никто не может сделать из человека горохового шута. Только он сам.
– Именно. И когда я смотрю на вас, то…
– Что?
– Извините, меня зовёт ваша мать.
– Арнольд! Что вы имели в виду?
– Ещё раз извините, но мне нужно бежать. И как можно быстрее!