Асунта

Сестра вежливо посмеялась.

- Это вы приезжали вчера утром навестить м-сье Крозье? С девочкой на руках? - спросила она, благожелательно.

- Да, я.

- Ну, вот видите. Все хорошо, что хорошо кончается. Выбраться живым из такого крушения, с не слишком большими повреждениями и так скоро оказаться дома, под отличным присмотром...

- А-а. Да. Благодарю вас. До свидания.

Асунта повесила трубку, расплатилась, вышла на улицу.

- Все хорошо, что хорошо кончается, - звенело у нее в ушах.

Ей хотелось идти прямо, не останавливаясь, не обращая внимания на уличное движение, чтобы случилось, само собой, какое-то все уравновешивающее несчастье. Ей хотелось попасть под колеса, ответить улыбкой на первую двусмысленную улыбку, пуститься в бурное приключение, отдаться, пойти на преступление, на арест...

- Все хорошо, что хорошо кончается, - повторяла она.

{48} Машинально она зашла в лавку, купила провизию и решительными шагами направилась домой.

Савелий оглянул ее не то с беспокойством, не то с недоверием. Она молча прошла в кухоньку и вскоре вернувшись с яичницей и хлебом на подносике, поставила его на стол, попросила Савелия накормить Христину и еще раз сославшись на мигрень - заперлась в спаленке.

Около трех Савелий постучался.

- Что такое? - услыхал он недовольный голос.

- Я ухожу.

- Хорошо.

- Христина спит.

Ответа не последовало.

17. - У МАРКА ВАРЛИ

Унылые набережные мутноводного канала, газометры, металлические фермы, бесконечные кирпичные стены вокруг заводов, трубы, дымы и пары, низкое, серое небо, какая-то желтовато-зеленоватая мразь в воздухе, угнетающие звуки - шипение, хрипы, скрежеты, свисты, завывания - липкая мостовая, подъемные краны, грузовики, баржи, шлюзы и люди, ко всему этому приспособившиеся, в одеждах цвета грязи и кала, с повадками рабов, и жалкие, узкие, стиснутые фабричными корпусами дома - их пристанища...

"Если он тут может мечтать о своих пестрых бабочках, - думал Савелий, шагая по скользкому тротуару, - то действительно воображение его велико".

Он завернул за угол, прошел еще двести метров, завернул еще раз и перед ним открылась - как в дремучем лесу открывается поляна - отлично вымощенная, очевидно недавно проложенная, широкая улица. По краям не слишком высокие совершенно новые дома, вдоль тротуаров молодые деревья, нарядные лавки, последнего образца электрические фонари. Было что-то вызывающее в противоречии между этой улицей-аллеей и мрачными набережными и переулками, по которым Савелий только что прошел. Едва войдя к Варли он с ним этим впечатлением поделился.

- Совершенно верно, - согласился старичок. - Новые дома, на которые вы смотрели, и подчеркивают и оттеняют фабрично-заводское уродство. Мысль проложить тут улицу-аллею вытекает, я думаю, из погони урбанистов за контрастами... Идите, идите сюда, садитесь, отдыхайте. Я счастлив видеть вас у себя. Я полагаю, я даже уверен, что мы очень многое понимаем одинаково.

Все было привлекательно в квартире Марка Варли. Просторные комнаты, натертый душистым воском паркет, коврики, дубовая, отделанная кожей, мебель, зеркала, многочисленные книги в отличных переплетах на полках и в шкафах, картины, этажерки, занавески... Нигде ни пылинки. Все торжествующе чисто. Сам Марк Варли, хотя и {49} сгорбленный, хотя и со старомодным черным колпачком на голове, хотя и прихрамывающий, вполне гармонировал с этой обстановкой. Савелий даже подумал, что он в ней так же хорошо умещается, как удивительный портрет в нарочно для него сделанной рамке.

- Садитесь, садитесь, - повторял между тем старичок, - я угощу вас кофе. Вы любите кофе? Да, да, вы правы. Новые дома похожи тут на вызов. И противоречие не только в плане видимом, оно в глубине, в самой сущности. Наши дома были построены по предварительной подписке и квартиры собственность подписчиков. Вышло, что это как особняки, расположенные не один рядом с другим, а один на другом. Знамение времени: толкотня, загромождение решительно во всем. За отсутствием свободного пространства горизонтальное заменили вертикальным.

Марк Варли посмеялся.

- Но неба они все равно не достигнут, - прибавил он.

- Неба? - пробормотал Савелий, нерешительно.

- О! Небо всегда над нами. И, даже если оно задернуто тучами, оно сияет. Все прочее незначительно, все прочее болтовня. Но садитесь же, садитесь. Выпьем по чашечке кофе.

- Благодарю. С удовольствием.