Асунта

С самого первого знакомства Савелий отнес Марка Варли к числу тех, которых жизнь и годы вытеснили за борт, тех, которым приходится заполнять досуги каким-нибудь невинным занятием, доступным при скромном бюджете: собиранием вырезок из газет, или открыток, или игрой на вышедшем из обращения музыкальном инструменте, или повторными стаканами вина, рюмками кальвадоса, обсуждением политических вопросов в кафе, шашками и домино. Теперь Савелий увидал, что эта его догадка не верна. Марк Варли отнюдь не казался стесненным в средствах. Кроме того, порядок и чистота, царившие в его квартире, позволяли предполагать, что за всем следит ревностный взгляд или хозяйки, или преданной приходящей прислуги. Это второе предположение, как будто, подтвердилось тем, что Варли сам занялся приготовлением кофе.

- Хотите коньяку? - спросил он. - Или рому? Что вы предпочитаете?

Почему-то чувствуя себя стесненным, Савелий ответил, что не пьет (что не было правдой).

- У меня отличный коньяк, - настаивал Варли, глядя Савелию прямо в глаза, - так что, хоть вы и не пьете, я налью вам рюмку.

- Я писатель, - продолжал он, доверительным тоном, - моему перу принадлежит четырнадцать романов, больше шестидесяти рассказов, несколько сот статей и девять пьес: четыре драмы, одна трагедия и четыре комедии. Идите сюда. Пока закипит вода я вам покажу мои сокровища.

В середине соседней комнаты - очевидно рабочем кабинете - стоял большой письменный стол; кроме него другие - загруженные {50} книгами и журналами. По стенам - полки. Все было в совершенном порядке.

- Вот мои творения, - проговорил Варли, указывая на отдельный шкаф.

Савелий, с удивлением, увидал, что в нем лежат только папки, некоторые толстые, некоторый тонкие, и книги нет ни одной.

- Я ничего, никогда не напечатал, - пояснил Марк Варли, с легкой иронией. - От одной мысли, что кто-то меня прочтет, мне стыдно. К чему же опубликование? Сами понимаете. Но именно это мне и позволяет утверждать, что я настоящий писатель, чистый писатель, пи-са-тель, - подчеркнул он. Что до критики?... - Он радостно улыбнулся. - Что сказать о критике? Принять ее всерьез противоречило бы здравому смыслу! Критики! Критические статьи! Критический разбор! Ха!

Савелий смотрел на него с удвоенным вниманием.

- Я живу один, - продолжал тот, - и порядок, и чистоту, которые вы видите, поддерживала, до сих пор, моя верная служанка Мари-Жанна. Она недавно скончалась, Царство ей Небесное. Но идите, идите же сюда, садитесь, вот коньяк; а я буду варить кофе. Вода закипает.

- Вы любите кофе?

- Да. И много пью. Когда, все засыпает, я пью кофе.

До позднего часа. Летом до самой зари. Эти бодрствования позволяют мне проникать в область фантазии. Да что я говорю: область! Не область, а царство. И не фантазии, а видений. В царство видений! Для начала мне пришлось делать упражнения и себя, в некотором смысле, натаскивать. Но теперь все идет само собой. Нужно только кофе. Неудобство в том, что я ложусь очень поздно и приходится очень поздно вставать. Отдохнуть-то ведь все-таки надо.

Невольно Савелий подумал, что большая квартира Варли почти стиснута рабочим кварталом и безличными переулками, не располагающими ни к какому, даже минимальному, помышление о фантастическом мире и о поэзии.

Точно угадав его мысли, Варли произнес:

- Только подумать, что в трех минутах ходьбы отсюда люди ютятся в трущобах и проводят дни в зловонных мастерских. Но ведь тем нежней мои сияния, тем прозрачней мои пространства... Вот кофе. Оно превосходного качества, а кофейник весьма усовершенствован, так что ничего из аромата не пропадает. Сахару? Я пью без сахара, очень крепкое, очень горячее, непременно маленькими глоточками. И потом немного холодной водички из хрустальной рюмки. Очень приятно. Когда мы выпьем кофе, то перейдем в гостиную и я объясню, что меня навело на мысль вас пригласить. Хотя причина и проста, но кое-какие разветвления у нее есть. Я думаю, что вы уже догадались, что у меня на вас виды. Но, вероятно, вы далеки от истины, так как думаете о совместной экспедиции в котловину бабочек.

{51} Варли громко рассмеялся и с удивительной для его лет и сложения легкостью пошел в кабинет за папкой.

- Одно название ! - почти воскликнул он. - Обещаю, что чтения не будет, по крайней мере сегодня. Сегодня хватит названия и того, что оно вызовет за собой нужную нам обоим беседу. Название будет введением-иллюстрацией. Вы умеете рисовать?

- К сожалению, да. Говорю к сожалению потому, что способности свои я развивал в жалких условиях.

- О ! Способности ! Ничего большого я не ждал и не желал. Слушайте, прежде всего, название.