Асунта

Они двинулись дальше и скоро подступили к началу естественной лестницы, состоявшей из нагроможденных один на другой почвенных слоев, соскользнувших сюда, по-видимому, в незапамятные времена. Выше холм был лысым.

- Вот, - сказал мальчик, указывая на вход в пещеру. Ларисса проникла в проход и тотчас ее охватило изумление, так как проход шел кверху, тогда как о пещерах и подземельях она всегда думала как об обращенных вниз, как о спусках. Камень, почва, свод - все было гладко и твердо и нигде не было никаких следов сырости. В другом конце поблескивал свет и Ларисса подумала, что там должен быть второй выход.

В эту минуту донесся лай Чайки, мальчик выпустил ее руку и сказал:

- Иди одна, сейчас тебя догоню, только сбегаю успокоить Чайку. Ларисса пошла дальше. Кругом стало темней, но вскоре полутьму разоряли лучи, доходившие из противоположного конца. Ларисса испытала легкость еще большую, чем когда вышла из гостиницы. Все было тихо, спокойно. Над головой ее - или ей так показалось? - начали скрещиваться готические линии, стены немного отодвинулись, подъем становился все более пологим. Ларисса не слышала своих шагов и двигалась без малейшего усилия.

- Как хорошо, - думала она.

- Все тут так кротко, что действительность перестает быть действительностью.

Она прикоснулась концами пальцев к стене, но сейчас же, подумав, что это может нарушить овладевшую ею легкость, упрекнула себя в маловерии и оттянула руку. Все отчетливей ей казалось, что пространство, звуки, воспоминания о тех, кого она любила и не любила, тают, растворяются, исчезают. Она сказала себе, что всякая деятельная жизнь непременно бывает связана с ожиданием и Кого-то, - не {125} зная Кого, поблагодарила за то, что ни ждать, ни надеяться больше не надо.

- Я теряю сознание, - прошептала она. - Нет. Не теряю. Вижу, что ему на смену идет что-то лучшее.

Сделав еще несколько шагов, она вступила на порог пещеры-часовни. Там ее ждала ровная и тихая радость, такая, какой она раньше не знала, и мысли ее были как никогда точны и ясны. Вытекало ли это из слабости сердцебиения, которая больше походила на отдых, чем на слабость, больше на разрыв со всем, что может быть источником усталости, чем на отдых после усталости? Или из какого-то нового, совершенного биения? - Ларисса не знала, она даже себя об этом не спросила. Ей хотелось слиться с тем, что было вокруг, она готовилась вступить, она уже вступала в мир иной. Она видела перед собой пещеру, которую мальчик называл часовней, и вошла в нее. В верху было отверстие, сквозь которое проникал отраженный известняком, и оттого становившийся белым, свет. Стояла полная тишина.

- Такой тишины я не знала, - подумала Лариса. - Она лучше лучшей музыки.

И струны ее скрипки показались ей кощунственными и греховными.

Не насыщенный никакими запахами воздух, который мог и быть насыщенным всеми запахами земли, заставил ее подумать о воздухе, которым должны дышать души. А в ее душе не было ни волнения, ни удивления, ни боли, ни радости, ни благодарности, ни упрека, сожаления, ни страха. Или все это вместе, все сразу было, одно с другим сливаясь.

Когда же сердце тихонько и робко о себе напомнило, Ларисса удивилась. Какие у него тут могли быть права? Но оно настаивало, и пришлось подчиниться. Тогда, поняв, что мир иной ей не открылся, она опустилась на колени и почувствовала, как по щекам ее скользнули слезы.

Так прошла минута-другая. Ларисса встала и направилась к выходу. По тропинке навстречу бежал мальчик, который, поравнявшись, взял ее за руку. Чайка подробно обнюхала ее башмаки, чулки, юбку. Вскоре они достигли дороги, где шумы и ставший ярким солнечный свет сочетались с начинавшим вытягиваться в прямую линию новым днем. Мысли Лариссы тоже приняли естественное течение. У околицы мальчик остановился, видимо желая, но не решаясь, что-то сказать. Чтобы ему помочь, Ларисса спросила, часто ли он ходит в пещеру-часовню.

- Нет, - ответил он, - только тогда, когда это необходимо. По большей части раз в два или три месяца. Только сегодня все было не совсем верно. Из-за Чайки.

- Из-за Чайки?

- Да. Когда я побежал посмотреть, почему она лает, ее на {126}

месте не оказалось. Она взбежала на уступ и там лаяла, но я не понял, на кого.

Ларисса погладила Чайку и они расстались. Мальчик пошел вдоль каменной стены, в конце которой завернул и скрылся, Ларисса направилась к гостинице, думая, что если бы ей захотелось снова пойти в пещеру-часовню, то без мальчика-проводника она дороги не нашла бы.

- Надо справиться, - сказала она себе.

Деревня уже проснулась, все ставни были отворены, по улице ехали первые повозки. Ларисса приблизилась к одной из сидевших на скамеечке старушек и спросила:

- Кто этот мальчик с собачкой на ремешке?