Асунта

- Ты молчи! Тебя я не спрашиваю! А вы, господин выполнитель поручений, можете быть спокойны. Скрывать мне нечего, и я не уеду не оставив адреса. Если вам это интересно - вот он: Гравборон, Дром, Франция, Европа. Так вам, в случае чего, искать не придется. И продолжать следствие будет проще простого. Вы удовлетворены, надеюсь?

- Вполне удовлетворен, м-сье Болдырев.

- Теперь моя очередь испытать удовлетворение попросив вас о выходе.

- Савелий! - крикнула Асунта.

- Ты молчи, я тебе, уже сказал. Одевай Христину. Готовь перемену! И готовься к перемене. Вот!

- Ваша манера обращаться с м-м Болдыревой угнетающа, - попробовал вставить Ламблэ.

- Я уже вам сказал, что это вас не касается!

41. - ДОСАДА.

Последовало несколько восклицаний и насмешливых, в той или иной мере, приближавшихся к ругательствам, замечаний. Затем, хлопнув дверью, Ламблэ вышел в коридор, спустился по лестнице, чувствуя и злобу, и унижение. Увидав хозяина гостиницы, который, как ему показалось, смотрел на него с насмешкой, он раздражился еще больше. Фабричные дымы, расстилавшиеся над унылой улицей, отнюдь не поспособствовали улучшение его настроения и, идя большими, ускоренными шагами, он оглядывал встречных больше чем с неприязнью.

Некоторое облегчение ему доставила ирония. "А-а, - думал он, - сначала поручение Крозье! Вышло, что я был вестником несчастий. Оскальпировало его, а расплатился я. В тот же вечер, в гостях у истерички. Выслушал влюбленный бред. При этом мне, другу искалеченного, и осторожным надо было быть, и соболезнование выражать, в общем заняться сентиментальной хирургией, не более и не менее. И мне же еще попало за то, что я будто бы не все говорил, скрывал, хитрил.

Затем Крозье в Вьерзоне, приветливейший, любезнейший, сердечнейший: ни {133} дать, ни взять, тюремные ворота. Так, казалось бы, и довольно. Но вот, выходит, что нет. Пришлось мне еще...". Но тут лукавое пособничество иронии обрывалось, так как Ламблэ должен был признаться себе в побуждениях, приведших его вторично на улицу Байяр и припомнить, что клочок бумажки с новым адресом Болдыревых он тщательно спрятал в бумажник и что только что срочно по этому новому адресу съездил и, оттуда, поспешил в гостиницу. "Proprio motu", - пробормотал он, мысленно. - "Не надо было смотреть. Надо было лучше понять Крозье, вспомнившего о ней под обломками поезда. И, что еще хуже, нет ли некоторой связи между тем, как Крозье меня принял в Вьерзоне и тем, что он мне говорил и моим образом... мыслей, даже действий, даже, скажу прямо, поведением? Недопустимое поведение! Стыдно признаться! Но Крозье? Можешь быть уверенным, оскальпированный директор: обо всем тебя поставлю в известность. И о манерах азиатского мужа, и о том, что она ничего не забыла. Выполнитель поручений? Вестник несчастий? Им я останусь. Только направление будет другое".

От этих домыслов его досада уменьшилась и ему удалось заставить себя думать о предстоявшем на другой день отъезде в колонию и о последних приготовлениях к нему.

42. - НА НОВОМ МЕСТЕ.

Когда, утром следующего дня Болдыревы вышли в Гравборон из автокара, Савелий прежде всего купил провизию и сделал, окончившуюся неудачей, попытку нанять хотя бы тачку. Узлы погрузили в датскую колясочку Христины, а два чемодана Савелий связал веревкой, которую перекинул через плечо.

- А Христина? - спросила Асунта.

- Возьмешь ее на руки.

- Она тяжелая, ты знаешь.

- Будешь отдыхать по дороге.

- Ты помнишь, что я ожидаю ребенка?

Он не ответил и они пустились в путь. Пока шли по улице Грав-борона, жители их оглядывали с очевидным любопытством, но молча. На околице Асунта испытала внутреннюю тревогу в чем себя, впрочем, сразу упрекнула касательно направления: было ли оно тем самым, в котором, взяв за руку мальчика с собачкой, пошла Ларисса?

- Разузнаю потом, - сказала она себе и стала искать глазами домик.

- Далеко идти? - спросила она у Савелия.

- Немного больше двух километров. Отсюда не видно.

Но когда они вышли за поворот, домик показался. Дорога отступала от подошвы холма, оставляя его справа. Расположенный метрах в пятидесяти-шестидесяти от нее, домик был у начала склона долины.

{134} Пейзаж казался спокойным, широким, открытым, везде виднелись виноградники, фруктовые сады, возделанные поля и огороды.

- Ключ у меня, - заметил Савелий, - мне удалось его получить у нотариуса. Но в том, что предстоят трудности, сомнений нет. Племянница наверно опротестует завещание. Теперь, самое главное, въехать.

Они пошли дальше. Но вскоре Асунта потребовала отдыха.

- Дорога прямая, - сказал Савелий, - и ты видишь как идти.

Я отправляюсь вперед.

Ее охватило беспокойство. Если он первый придет в домик, то откроет чемоданы, начнет раскладывать вещи и обнаружит конверт. А конверта ему видеть не следует, ему нельзя увидеть конверта! Ни в коем случае конверт не должен попасть в его руки!