Асы нелегальной разведки

С конца 1942 года деятельностью зондеркоманды руководил ярый нацист Хейнрих Райзер, в прошлом опытный сотрудник СД, руководитель гестапо по борьбе с коммунизмом. «Этот человек, – рассказывал Л. Tpeппер, – был единственным из всех, имевшим нюх контрразведчика, и Райзер был единственным, кто постоянно доказывал в Берлине, что Гран шеф ведёт свою игру, что его невозможно купить, он знает, что делает, ему верить нельзя». В 1943 году Райзер был освобожден от занимаемой должности.

20 лет спустя после окончания Второй мировой войны, в беседе с французским публицистом Ж. Перро, собиравшим материалы для своей книги «Красная капелла», X. Райзер откровенно заявил:

«Если вы станете верить тому, что написано в исторических документах гестапо, вы никогда ничего не разберёте… Вы должны знать, что каждый из нас, по своей линии, все, кто был из CС или абвера, каждый доносил в Берлин то, что он хотел, и то, что считал нужным. Треппера обвиняют в арестах его людей?! Но эти аресты я проводил. Я арестовал Каца…»

И он рассказал, при каких обстоятельствах это было сделано. Он же арестовал Лео Гроссфогеля, Василия и Анну Максимович.

«Треппер никого не выдал по простой причине, – говорил бывший нацист. – У нас было критическое положение, мы были должны вести Большую игру, мы знали, что Треппер имеет единственную возможность поддерживать радиосвязь через Компартию Франции. Мы знали, что если не привлечем его к Большой игре, то она у нас провалится. Поэтому было бы абсурдом предъявлять ему какие бы то ни было требования в отношении людей. С самого начала он сказал: “Я полицейским шпиком не являюсь”. И нам это не нужно было».

Радиоигра, затеянная нацистами с Москвой, началась ещё летом 1942 года после ареста Иоганна Венцеля в Берлине. Затем к ней подключили других захваченных полицией «музыкантов». Контроль за игрой вели отдел IVА немецкой контрразведки и абвер.

В. Шелленберг в своей книге «Мемуары» рассказывает: «Тем временем гестапо всё дальше забрасывало свой невод. Число арестованных настолько возросло, что мы были вынуждены организовать собственный отдел: “Разведывательный отдел Красная капелла”. Ни в одной из областей разведывательной деятельности не шла такая ожесточенная борьба, как эта, которую мы вели с Советами на всей территории Европы.

Когда однажды в Марселе был обнаружен новый передатчик, радиоразведка доложила, что новая станция заменила брюссельскую, ликвидированную нами. Одновременно разведка, проводя крупную розыскную операцию в Париже, натолкнулась на круг лиц, сообщивших нам некоторые сведения о Кенте, благодаря чему мы смогли опознать этого агента. Он разъезжал под разными псевдонимами, имея при себе южноамериканский паспорт. Охота длилась четыре месяца, наконец, нам удалось напасть на след Кента в Марселе. Роковой для него оказалась связь с одной венгеркой. У них была маленькая дочь, и Кент всем своим существом был привязан к этой женщине и ребёнку. Установив местонахождения квартиры женщины, мы могли с уверенностью рассчитывать на то, что он появится там рано или поздно. Нам не пришлось долго ждать – Кент вскоре появился и был арестован. Так как он готов был пожертвовать веем ради женщины и ребенка, он предоставил себя в наше распоряжение. Теперь мы могли перевербовать главного радиста Красной капеллы и впервые выйти на связь с Центром в Москве. Несколько месяцев подряд нам удавалось сообщать русской разведке важную дезинформацию, в результате чего противник был введен в заблуждение. Над составлением дезинформирующих сведений работала созданная и руководимая Мюллером специальная группа, с которой мне, однако, с конца 1943 года пришлось бороться всеми средствами».

И все же, несмотря на успехи, которые у германской контрразведки, без сомнения, были, Вальтер Шелленберг заключает раздел своих воспоминаний следущими словами:

«Но окончательного поражения шпионской организации “Красная капелла” нам до самого конца войны так и не удалось нанести».

С глубоким сожалением можно констатировать, что 49 агентов советской разведки, подозревавшихся в сотрудничестве с «Красной капеллой», были приговорены нацистами к смертной казни. После Второй мировой в живых осталось 40 участников этой организации. Всего же в составе «Красной капеллы» во время войны насчитывалось 118 агентов.

Леопольд Треппер понимал, что у него лишь одна цель: Центр должен узнать о затеянной нацистами игре. Москва должна знать о том, что здесь происходит. Он обязан сообщить правду.

Дважды X. Райзер посылал в кондитерскую, где работала связная ФКП Жюльетта Муссье, своих агентов, но та сразу раскусила, с кем имеет дело. Гестаповцы не могли арестовать её, так как это означало для них гибель всего плана.

Попытались выйти на другого связного – «Мишеля», но их опять постигла неудача.

Послали Гидаеля Каца. Несмотря на охранявших его в кондитерской гестаповцев, он сумел переброситься с ней парой нужных слов. Вернувшись на улицу Соссэ, доложил, что ему не верят и все очень обеспокоены исчезновением «Гран шефа».