Асы нелегальной разведки

Снова и снова Л. Треппер убеждал своих тюремщиков, что их игра против Москвы может сорваться из-за непонимания, ненужных подозрений. Ведь в Центре хорошо известны пункты, где он периодически бывает: рестораны, кафе, магазины, парикмахерская, мастерские по ремонту обуви и одежды. Он назвал адреса, и гестаповцы, сделав проверку, убедились, что Отто сказал им правду, но сомнения у них остались. И все же даже они понимали, что если Центр узнает об аресте Отто, игра провалится.

Оставался один выход – провести встречу со связной Жюльеттой ему самому.

В одной из бесед с ним Карл Гиринг вынужден был признать, что они наделали немало ошибок, провели слишком много арестов, разгромили фирму «Симэнс». Об этом могут узнать в Центре. Некоторые сотрудники СД высказывали опасения, что «Гран шеф» может сорвать игру. И было решено послать Отто на встречу с Жюльеттой. Для этого визита нацисты подготовили свои материалы, свою версию событий в группах «Красной капеллы», о положении в стране.

Подготовился к предстоящей встрече и Леопольд Треппер. Ночами, уже под утро, когда стихали шаги часового в коридоре и не было опасности, что он подсмотрит в глазок двери, советский разведчик писал своё донесение в Разведупр. Писал письмо из фашистского гнезда, непоколебимо веря, что правда все-таки дойдёт до Центра. Он называл имена людей, на след которых вышли гестаповские ищейки, сообщал, когда и как был арестован, называл товарищей, схваченных зондеркомандой, «Кента», перешедшего на сторону врага. И главное – рассказал о замыслах гитлеровской элиты, затеявшей большую игру против Центра. Своё донесение он написал на еврейском, польском и французском языках, на «тюремном» шифре, еще доступном для него, чтобы обезопасить себя на случай, если оно попадет в чужие руки.

К этому уникальному докладу было приложено письмо, написанное по-французски.

«Дорогой товарищ Дюкло, – писал Леопольд Треппер, – умоляю тебя сделать невозможное, чтобы передать этот документ Димитрову и Центральному Комитету Коммунистической партии. В Москве что-то не то, возможно даже, что предатель просочился в нашу разведку…»

Вот как он сам рассказывал о своих встречах с Жюльеттой:

«Я пошёл без шифровок. В кондитерской встретил её, сказал, чтобы она поняла, – гестапо. Приду опять через неделю, получишь материалы – один гестаповский, другой мой. Через пять минут после этого исчезнешь. Все шло хорошо, она пошла, принесла конфеты, сказала, что якобы не уверена, но попробует установить связь. Все озабочены, где Гран шеф? Пошёл второй раз. Что с ними было! Гиринг боялся: “Можете нас продать, но мы здесь сильнее. Раскроете что-нибудь!..” То, что я могу передать свой материал, им в голову не могло прийти. Человек все время находился в наручниках, да и ещё под постоянным наблюдением.

Вошёл в кондитерскую. Жюльетта подошла, сунул ей в руку коробочку, где были шифровки, рулончик в два пальца, и вышел. Были довольны все – зондеркоманда и я…»

Почтовый ящик сработал четко, буквально через несколько минут сообщение Л. Треппера было передано связной ФКП и ушло к Жаку Дюкло, а затем дальше, чтобы тайными путями уйти в Москву.

Гестаповцы нетерпеливо ждали результатов. Через неделю послали своего агента в кондитерскую и, обнаружив, что Жюльетта исчезла, заволновались. Хозяйка объяснила им, что на её имя пришла телеграмма с юга, кто-то из родственников заболел, и она уехала на несколько недель. И скоро вернется.

Кому-то из наших читателей этот подвиг советского разведчика, сумевшего переслать в Москву важнейшее сообщение из фашистского застенка, покажется фантастической сказкой, выдумкой, рассчитанной для наивных… Не спешите с выводами.

Совсем недавно немецкий историк Ганс Копни обнаружил в одном из наших архивов документ. Письмо-отчёт Леопольда Треппера, переданное по трудным дорогам войны из Парижа в Москву, в Коминтерн, Георгию Димитрову.

На верхних полях каждой страницы охранные надписи:

«Снятие копий воспрещается. Подлежит возвращению в ИНО ИККИ через 48 часов». «Совершенно секретно».

Внизу адрес: «ИНО ИККИ. Ростокино, ул. Текстильщики, дом 1-а, для Николаева». Там чьей-то рукой запись: «вх. 1943 г. Бельгия».

«“Контре”, силой или с их согласия, – писал Л. Треппер, – удалось получить у людей коды и музыкальные программы, причём они обещали хранить в тайне их арест, а позднее освободить. До сих пор лишь один Гари не дал своего кода, и поэтому “Контра” не может работать на музыкальной линии. “Контре” удалось утонченными способами сохранить молчание обо всех арестах, путем различных маневров вовлечь Кента и Паскаля в свою игру и продолжать работу с вами от имени всех наших людей; заговор грозит распространиться на Швейцарию, Италию и другие страны.