На самом деле впечатляло. Очень. Команда Серёги Белова превратила строительную площадку в настоящий театр боевых магических действий: строители и зеваки эвакуированы, территория оцеплена низшими чинами, вдоль забора из гофрированной жести через каждые пять шагов расставлены похожие на античные вазы концентраторы Силы, а само недостроенное здание будущего торгово-офисного центра от основания до самого последнего этажа скрыто в клубах магической Завесы Анкара. Обычно эта мутно-серая пелена вызывается коллективным заклинанием, дабы скрыть нечто важное и непредназначенное для чужого взора. Либо для этого, либо для того, чтобы на какое-то время — вот неподвластный уму парадокс — остановить поток времени. Но чаще всего — поскольку спрятать что-либо и устроить безвременье можно и менее затратными способами — используется она тогда, когда нужно устроить и то и другое одновременно. Одновременно и безотлагательно.
Позволив мне оценить масштаб происходящего, но ничего до поры до времени не объясняя, Боря повёл меня за вторую линию оцепления.
— Как у тебя вчера с Ирмой сложилось? — поинтересовался я, нырнув под оранжевую оградительную ленту. — Стыковка прошла в штатном режиме? Или пришлось перейти на ручной?
В ответ Боря издал протяжный звук, похожий на стон подбитого изюбря. И обронил, не поворачивая головы:
— Сыпанул ты, братишка, мне соль на свежую рану. Вот такую вот горсть сыпанул. За что, спрашивается?
— Неужели разругались?
— Хуже. Девчонка динамо крутанула.
— Быть такого не может.
— Может, дракон, ещё как может. Исчезла в полночь как профессионалка, я даже глазом не успел моргнуть.
— Бывает, — посочувствовал я.
— Она исчезла, — продолжил Боря с покаянной искренностью старого пьяницы, — а я с горя до хрустального звона дозаправился. Худо мне сегодня. Ой, худо, Егор. И душа болит, и головушка.
Не найдя, чего сказать, я вновь протянул:
— Бывает.
— Ага, бывает, — вздохнул Боря и, нервно одернув полу чёрного бушлата, добавил: — Отчего-то в последнее время всё чаще и чаще.
До служебного, напоминающего бронетранспортёр, «хаммера», возле которого Молотобойцы организовали нечто вроде временного штаба, оставалось шагов двадцать. Там под пляжным тентом клоунских цветов стоял канцелярский стол, за ним в легкомысленном плетёном кресле, с которого даже не удосужились сорвать огромный пластиковый ценник, сидел Серёга Белов и напряжённо говорил с кем-то по спутниковому телефону. Исполосованное шрамами лицо главного опера местного Поста было мрачнее тучи, свободная ладонь то теребила бороду, то оглаживала ворот бессменной кожанки, то сжималась в кулак. Давненько я не видел своего приятеля в столь растрёпанном расположении духа.
Остальные служивые (кто в чёрно-оранжевых форменных комбинезонах с монашеского вида капюшонами, кто по гражданке, но все — с поясами Молотобойцев и боевыми мечами инхипами) стояли полукругом на почтительном расстоянии от своего командира в готовности немедленно выполнить любой его приказ. Было их по какой-то странной случайности, как апостолов, двенадцать. Большинство я знал шапочно, на уровне «Привет, как дела? — Пока не родила». Близко — лишь боевого мага Володю «Нырка» Щеглова, эксперта по заклинаниям Самохина и чародейку Нашу Машу, длинноногую буряточку, состоящую в штате Поста на должности со столь замысловатым названием, что без ошибок произнести его вслух пока ни кому не удавалось.
Приметил я и ещё одного персонажа развернувшегося фантасмагорического действа. В стороне от кондотьеров, вдоль забора, что огораживал строительный котлован, прохаживался, заложив руки за спину, незнакомый мне человек в сером пальто и серой же щегольской шляпе. Было ему лет тридцать-тридцать пять, он заметно нервничал, хотя всеми силами и пытался выглядеть спокойным. Незнакомец мне этот почему-то сразу не понравился. Было в нём, при всей его смазливости, нечто отталкивающее. Похож на фигуру, вырезанную из второсортного картона, подумал я про него. Такой же серый и плоский.
Мы не дошли до внедорожника всего ничего, когда Боря вдруг потянул меня в сторону:
— Отойди-ка, Егор, пока вон туда, к будке строителей. Жди и делай вид, что не при делах. А я пока доложу Архипычу, что ты уже прибыл.
Ничего не понимая, я проворчал:
— Сами вызвали, теперь церемониал какой-то левый устраиваете.
— Так надо, Егор, — извиняющимся тоном сказал Боря и коротко кивнул в сторону незнакомца. — Видишь, мы тут не одни.
— Заметил. А кто это?
— Да так. Прыщ один из столичного Поста.
— Чего тут забыл?
— Это тебе Архипыч расскажет, я не уполномочен. Хотя, признаться, сказал бы сейчас насчёт этого козодоя пару ласковых. Ох, сказал бы. Да ещё бы, будь моя воля, и настучал ему по черепку. Знаешь, так от души бы настучал. Со всей пролетарской ненавистью.